Эмми безудержно рыдала, размазывая по щекам слезы и куря сигарету за сигаретой…
Брюс возвышался над ней, словно каменная скала, с лицом, не выражавшим никакого сочувствия:
– Как же можно быть такой легкомысленной, девушка? – вопрошал он строго, – Выйти из номера и забыть его запереть? О, Иисус, сколько убытков! И телевизор, и фен, и даже телефон украли! Ведь вы же знали, что район у нас неблагополучный: Да, голубушка, здесь полно грабителей и воров! На каждом шагу буквально! Я ведь тоже не могу круглосуточно сидеть за стойкой, отошел, задремал, и вот результат – я банкротом с вами стал!
– Но я, кажется, запирала: – прошептала несчастная сквозь слезы.
– Да? Но как же тогда вас обчистили? Следов взлома нет, а ключ только у вас! Может, вы сами все и вынесли? И в ломбард сдали. Здесь и такое бывало. А ну-ка, сознавайтесь!
– Нет! Ну, что вы! – Эмми подняла на него умоляющие глаза. О, господи, как же она была сексуальна в эти минуты! Брюс едва сдерживал себя: – Я вам клянусь, это не я! Ведь у меня тоже всё украли: Всё! Абсолютно всё! О, боже: Что же мне теперь делать?
– Ну, хорошо, хорошо, – смягчился Брюс, – Я верю вам. И сочувствую вашему несчастью. Но убыток, тем не менее, вы обязаны мне возместить! Иначе я просто вынужден буду вызвать полицию. И вы попадете за решетку, как воровка!
– У меня совсем не осталось денег, их украли, но я вам верну, клянусь, всё верну, только не вызывайте полицию, – умоляюще сказала Эмма, – Я сейчас позвоню маме, она пришлет, сколько нужно, завтра: Или послезавтра: Позвольте мне позвонить ей со стойки:
– Ну, уж нет! – категорично заявил Брюс, – До тех пор, пока вы не расплатитесь со мной, вы не выйдете из этой комнаты. Кто вас знает, сейчас сбежите из гостиницы, и пропали мои денежки! Давайте номер мамы, я сейчас сам ей позвоню.
Дрожащей рукой девушка нацарапала номер на салфетке.
Брюс отобрал у девушки ключ, запер ее в номере, а сам спустился вниз, плюхнулся на диван в подсобке и залпом выпил банку ледяного пива – в его висках бешенно случало, кровь буквально бурлила в предвкушении легкой поживы, он был дико возбужден и дьявольски горд собой, но чтобы эта дурёха ничего не заподозрила, ему срочно требовалось остудиться! Даже не взглянув на телефон, он выбросил салфетку в помойное ведро, отправил туда же пустую банку и вернулся к своей пленнице.
Заламывая руки, девушка ходила из угла в угол. Словно птичка в клетке!
– Ну, что? – подбежала она к нему.
– Я дозвонился до вашей матушки, дорогая, – произнес Брюс, призвав на помощь все свое обаяние, – Но:
– Что – но? – в отчаянии воскликнула Эмми.
– Но сумма наделанных вами долгов весьма приличная! И вашей матушке потребуется несколько дней, чтобы собрать столько денег. Поверьте мне, милая, я честный человек и вовсе не крохобор, но посудите сами: телевизор современной модели, практически новый, фен я тоже купил буквально перед вашим приездом, еще украден телефонный аппарат, мало того – варварски вырван с корнем, и я вынужден буду не только купить новый, но еще и вызвать мастера, чтобы заново его подключить. А еще вы мне должны за комнату, за целых 3 дня! И пока ваша мамаша не пришлет денег, вероятно, и дальше собираетесь жить в долг?
– Я все заплачу, клянусь вам! – умоляюще залепетала глупышка. В ее глазах неумолимо набухали и набухали слезы… Боже, сколько чувств-то из-за какого-то старого телика, да украденных трусов! Только бы не рассмеяться, не испортить спектакль!
– Ну: Я не знаю: – промолвил Брюс, изображая глубочайшую задумчивость. А в душе – ликовал! Как же легко эта наивная цыпа купилась на его примитивный развод! Воистину, все бабы – дуры, и всё, что в них есть ценного – это сиськи, да упругие задницы.
– Поймите меня правильно, милая Эмми: – сказал он с серьезной миной на лице, – Я человек благородный, но у всякого благородства есть предел: Кто знает, а вдруг ваша маман вообще не пришлет никаких денег? Я не могу верить вам на слово. Пожалуй, я все-таки вызову полицию и объявлю вас воровкой. Пусть все будет по закону. Конечно, камеры в тюрьме не такие чистые и комфортабельные, как номера в моем отеле, но, видно, ничего не поделаешь.
И он сделала многозначительную паузу:
Эмми зарыдала в голос и упала перед ним на колени.
– Я не воровка! Ну, что, что я должна сделать, чтобы вы мне поверили? – воскликнула она сквозь слезы.
– Кое-что можешь, крошка: – сказал Брюс многозначительно. Действительно, пора уже заканчивать нянчиться с этой потаскушкой и ломать глупую комедию, ему это уже порядочно надоело, – Кое-что можешь… Ведь я мужчина, а ты – женщина:
– Что? – не поняла Эмма.
– Приласкай меня, милашка, и я забуду о всех твоих долгах:
– О, боже: Нет! – взмолилась девушка. От одного только взгляда на этого небритого, провонявшего пивом старика, с жирным сальным пузом, вываливающимся грязных штанов, ее передернуло…
– А у тебя что, есть выбор? – с наглой ухмылкой ответил Брюс.
– О, боже: – прошептала Эмма, закрыла свое лицо ладонями и горько заплакала.
– Или ты предпочтешь ночь в тюремной камере? – продолжил наседать Брюс, – Ну, хватит уже ломаться!