Вместе с брюнеткой, они свели мои руки вместе и привязали к нему. Так же поступили и с ногами. После данных приготовлений, брюнетка задрала мою белую рубашку вверх, а блондинка, взяв тонкий кнут в руку, продолжила исполнение наказания.
— Один. — начала отсчитывать кнуты брюнетка, и блондинка хлестнула мою нежную, белую спинку.
— Умхх! — простонал я, словно отвечая кнуту.
— Два.
— Оой!
— Три.
— Аай! Больше не наадо! — оглядываясь, попросил я, будучи в отчаянии.
— Четыре.
Отсчитав положенное число, меня отвязали, и за шею отвели к лавке. Мою спину покрывали унизительные следы расправы.
— Да уж: с такой спиной и на пляж не сходишь. Стыдоба-то какая! А ведь сейчас ещё и попу посекут. Буду я весь сзади исполосованный, а у меня и плавки ведь всегда малы оказываются, так что и шрамы на булках будут отчетливо видны. — сказал голос, в моих мыслях.
Так меня завело это неловкое положение, что у меня снова встал. С новой силой. Это заметила публика, и недовольные женские голоса из неё предлагали добавить пару розог по моему пенису, чтоб "неповадно было" , как откомментировала одна из наблюдательниц.
Офицерши сказали ложиться на скамейку задом кверху, что я поспешно и исполнил, опасаясь дополнений к приговору. Увидев мою боязливость, они решили даже не привязывать меня к лавке. С трудом стянув с моей объемной, круглой, холеной попы джинсы, они направились к вазе, и достали из неё по одной тонкой, длинной розге. Испытав их, они продолжили экзекуцию.
На сей раз они стали пороть меня с двух сторон! Ширина моего гигантского зада и правда требовала "двух" рук.
Секли размеренно, строго, без единой эмоции.
— Настоящие экзекуторши! — вновь зазвучал голос в мыслях. — Ох и хлещут! Сперва одна, потом сразу же вторая, да ещё без задержек!!!
Меж тем зрительницы довольно слушали тонкий свист розог и мои крики.
Прутики резко, словно насквозь, глубоко пронзали желеобразные шары моей огромной задницы, заставляя трястись и резонировать каждое из двух полупопий. Что тут скажешь, образцовая порка! Должно быть именно так, раньше пороли детей — беспристрастно, но очень слажено и обстоятельно. Вскоре жирные, большие полушария стали совсем розовыми. Узкие линии, что оставили мне на память розги моих воспитательниц, пересекались в некоторых участках моих аппетитных белых круглых половин.
— Видели бы меня сейчас ребята из моего класса: это какое же унижение было бы! На всю жизнь!
Прозвучала двадцать восьмая розга, и за ней последняя. Могучих размеров, полные, некогда белокожие ягодицы заключительно затряслись и завибрировали после жгучего поцелуя розги и напоследок несколько раз качнулись из стороны в сторону.
— Не вставать! — строго наказала девушка-милиционер.
У меня и в мыслях не было подниматься после того, как они перестали охаживать меня длинными, гибкими ветками по моей здоровенной, жирной попе. Судя по эластичности прутиков их замачивали в соленой воде, специально для наказаний.
*****
— Да что же это за поселок такой, раз тут у них творится такое?! — пронеслось в мыслях.
Тогда я ещё не знал, что в этих краях матриархат носит фундаментальный смысл. Здесь — безоговорочная власть женского рода, и они решают, как быть с мужчинами. Женщины из административного органа этого края, единодушно одобрили систему дисциплинарных взысканий для лиц мужского пола, неотъемлемой частью которой были телесные наказания. Бесправное мужское население лишь терпеливо, смиренно жило под каблуком "хищниц".
Девушки в форме вновь пошли к вазе, но уже к другой. В ней были стебли бамбукового тростника. Взяв по одному, они вернулись к скамье, на которой возвышалась моя пухлая, нежная задница, со следами после воспитательной процедуры.
Заняв позиции, как и до этого — по обе стороны, блондинка с брюнеткой принялись шлепать меня бамбуковыми тростинками по пяткам.
— Айаааа! Айй! — слабо завопил я, зажмурившись и прижавшись плотно к лавочке.
Пороли по стопам так же ритмично, как и по заду, который был самым видным объектом на сцене, или точнее сказать, эшафоте.
И вот, хорошенько отлупив меня по пяточкам, воспитательницы взяв меня за уши с двух сторон, "помогли" мне подняться. Толпа, окружавшая эшафот, оживленно обсуждала, то сам процесс порки, то мою нескончаемую эрекцию. К слову, когда я поднялся со скамейки, непроизвольно разрядился вновь, от одного вида женщин и девушек, самых различных возрастов.
— Тебя зовут Тимофей? — спросила прибывшая, третья девушка-милиционер.
Я, поспешно одернув рубашку, и усиленно, "через боль" натягивая джинсы на свою необъятную задницу, недоверчиво ответил: — Да, так меня зовут.
— Идем со мной, тебя ищет твоя классная руководительница.
Когда мы добрались до места, где наша экскурсионная группа ждала лишь меня одного, мне навстречу из автобуса вышла Альбина Александровна.
— Тимоша! Тимоша. Ты совсем ум и страх потерял?! От группы отбился, потерялся. — запричитала классная и обратилась к милиционерше, что привела меня: — Он нам весь график поездки нарушил, совсем от рук отбился:
— А у нас вот, с этим строго. Таких оплошностей не бывает. — мягко проговорила в ответ местная страж порядка, после чего Альбина отправила меня к одноклассникам, а сама, вместе с милиционершей отошли за автобус.
Я незаметно проследовал за ними, и попытался услышать их разговор.
— Так вы его чего: и правда, при всех?! По голой?! — шепотом, жадно спросила "класснуха".
— Как положено. — с равнодушной задумчивостью ответила страж правопорядка.
— Эххх! Вот знала бы, что так выйдет, пришла бы посмотреть! — как-то плаксиво и ноюще ответила Альбина, словно пропустила любимый телесериал.
— Да уж, посмотреть было на что. — насмешливо, хищно улыбнувшись заключила милиционерша.
— Ну ладно, ему же на пользу будет. — вздохнула Альбина и отправилась к нам, проконтролировать, чтобы в автобус погрузились все.
Вернусь ли я в будущем, в эти края, уже, будучи взрослым, за профилактической поркой.: Забуду ли я урок, который мне здесь преподали? — Ответа на этот вопрос пока нет.