Гена подошел ко мне и тихо сказал,
— Наталья Алессанна!
— Что?
— Я Вас люблю!
— Да что ты? Кто бы мог подумать? И сильно любишь?
— Сильно!
— А за что любишь?
Гена в нерешительности молчал. Я решила помочь.
— Я красивая?
— Да!
— Что у меня красивое.
— Все!
— Как здорово! Ты прям любую девчонку уболтаешь!
— Научи меня целоваться!
— Я бы научила, но уже поздно. Сашу еще можно учить, а тебя поздно, ты уже возрастной.
— А я умею, — признался Гена.
— Ученого учить только портить! Ты и сам можешь научить!
— Могу!
— Меня можешь научить?
— И Вас!
— Эх, жаль, уже научилась!
Марина вышла из ванны в спортивном костюме и легла на кровать. Начала засыпать.
Гена упражнялся в комплиментах мне, и у него получалась все лучше и лучше.
— Я красивее Марины? — спрашивала я.
— Да!! Красивее.
— Намного?
— Намного.
— А что именно у меня красивее?
— Лицо, — ответил он — глаза!
Можно было сказать, что, наконец, повстречался первый мужчина, который обратил внимание на мои глаза, но кто его знает, когда станет Гена настоящим мужчиной, будет ли он в глаза смотреть, или будет ему не до того.
— А у Марины что красивее?
— У Марины Владимировны ничего нет красивее чем у тебя.
— Жаль, — вздохнула я.
— Почему? — недоумевал Гена.
— Если бы у Марины, что-нибудь было красивее, я бы ее уговорила провести демонстрацию.
Гена неприлично захихикал.
— Тут муж звонит, ей и так страшно!
— Отвлеклась бы немного.
Гена подумал и сделал открытие.
— У нее грудь красивее!
— Ага! Грудь! А что еще!
Гена опять захихикал.
— Ну, там, ноги красивее, живот спина, попа…
Последнее слово он сказал почти неслышно.
Ну, вооот! — получается что Марина красивее. Я ей передам.
— Она все с себя снимет?
— Конечно ответила я, все снимет. Но есть одна проблема, если она все с себя снимет, то тебе придется во все открытые места ее целовать! И может быть не только целовать.
Гена опять захихикал. Наконец он выдавил из себя.
— Я согласен.
— На что ты согласен?
— Ну, согласен, как Саша говорит, черное дело делать.
— Уточни по-русски, — потребовала я.
Гена опять захихикал и больше из себя слов не мог выдавить.
— Ты хочешь, чтобы Марина разделась? — продолжила я допрос.
— Хочу, — ответил он неровным голосом.
— Ты хочешь, с ней полежать?
Гена опять захихикал.
— Да или нет?
— Да, хочу.
— Марина скромная, честная молодая женщина и может это только по любви. Ты ее любишь?
— Не знаю.
— Жаль, что не знаешь. Поцелуи и все остальное без любви отменяется.
— Я ее люблю, — сообразил Гена.
— Даааа? В самом деле?
— Да!!!
— Ух, ты. А скажи, кого ты больше любишь меня или ее?
— Конечно Вас!
— Тебе не повезло! Марина скромная, честная молодая женщина и может целоваться только с тем, кто ее любит больше всех.
— Ты все шутишь! Потом еще что-нибудь придумаешь!
— Нет, если ты твердо скажешь, что ты Марину любишь в шесть раз больше чем меня, то я ее уговорю.
— Не в шесть, только в пять раз!
— Вот какой ты скверный мальчишка! Только, что говорил, что меня любит, что я красивая, а тут же выясняется, что Маринка красивее, и он ее любит в пять раз больше. Пойду плакать!
— Ты обещала Марину Викторовну уговорить.
— Я обещала ее уговорить, если ты ее любишь больше чем меня в шесть раз, а ты только в пять раз.
Так что сам уговаривай!
— В шесть раз! В шесть! Я в тот раз ошибся!
— Ты Гена совсем заврался!
— Он уже больше часа звонит. — Жаловался Гена. У меня уже голова болит.
— Голова болит? Значит, черное дело отменяется!
Гена опять захихикал.
— Причем здесь голова? У меня же все остальное не болит.
— Ты Гена еще маленький, потом узнаешь, что голова важнее всего.