Лучше уж сесть в тюрьму за совращение несовершеннолетнего, чем быть теперь весь остаток жизни рабыней кучки виртуальных извращенцев.
Дэн поднял брови:
— Хорошо.
Он полуобернул к ней поверхность планшета, стуча о пластик дрожью быстрых касаний.
— Отошлём-ка одну из сделанных сегодня фотографий Баку Стивингу, вашему приятелю с социальной странички — довольно давнему, судя по статистике переписки? Хорошо, что вы храните в своей косметичке и пароли от социальных сетей, я чуть-чуть почитал ваши диалоги, это так трогательно и платонично — никакого пересечения черты, пространные философские дискуссии на тысячи экзотичных тем, нежная невинная дружба. Вы даже иногда обсуждаете с ним свою личную жизнь, беря советы по поводу того или иного лямура.
Палец его ещё раз коснулся экрана.
— Отправим-ка ему фото его интересной знакомой с рукою в трусиках. Пусть он узнает, что Ардейли, перед умом которой он благоговеет и преклоняется, способна быть и такой?
По лицу Ирины разошлись красные пятна, в ушах нарастал заглушающий всё вокруг стук.
— Не надо, — выдохнула она.
Нет, не то чтобы она опасалась, что снимок этот вызовет отрицательную реакцию, отвращение, отторжение или осуждение.
Скорее… напротив.
В этом ей мерещилось нечто неправильное. Нечто противоестественное, инцестуальное.
— Не надо, пожалуйста, — жалко попросила она. Не в силах выдавить из себя что-нибудь ещё.
Торжество на лице Дэна стало неприкрытым. Взгляд его сделался столь липким, что преподавательница невольно отвела глаза.
— Что же нам тогда следует предпринять?
По-прежнему не глядя на подростка, Ирина вяло вскинула руку. Презирая себя, провела по груди ладонью — машинально отметив, что повторяет движения, уже проделанные когда-то.
— Сожмите правый сосочек. Вот так, покрепче.
Преподавательница международного языка сжала сильнее пальцы. Почти до боли.
— Вам же ведь нравится играть со своим собственным телом, не так ли? — Глаза Дэна смеялись. — Произнесите это вслух.
Ирина открыла рот. И тут же закрыла, заново покрывшись краской.
— Я… нет.
Глаза её бегали из стороны в сторону, словно в поисках выхода. Выхода из ситуации, в которую она сама себя поместила.
— Что ж, поищем тогда в списке ваших контактов те, кому скрытая ипостась нашей милой учительницы может быть интересна, — безоблачно улыбнулся Дэн. — Тут есть страничка вашего собственного преподавателя, нескольких бывших сослуживцев, пары школьных подруг.
Он негромко присвистнул.
— О, в наличии даже странички родителей. Поведать им кое о чём?
Палец тинейджера завис над экраном.
— Я… Мне… — Голос Ирины упал. Откашлявшись, она облизнула губы. — Мне… нравится играть со своим телом.
Последние её слова прозвучали почти шёпотом.
— Повторите ещё раз. Чувственней и громче, лаская свои соски.
Ирина повторила, ощущая при этом, как щёки её горят, как сама она почти готова сгореть заживо или провалиться сквозь землю.
— Вам, — неспешно дополнил Дэн, — нравится ласкать себя обнажённой перед открытым окном. Возноситься на пик, осознавая, что сотни глаз рассматривают ваше прекрасное тело. — Голос тинейджера стал мягок и медоточив. — Произнесите-ка это, опустив пониже ладошку и проскользнув поглубже своим собственным пальчиком…
Она осуществила и это, чувствуя, как в ушах её снова разрастается стук, как пряный воздух, запах которого она перестала было ощущать, вновь обжигает огнём её лёгкие. Мир вокруг неё как будто утратил чёткость, теряя ориентиры и очертания.