Группа спортивных рослых парней конечно, выделялась на фоне болезненного вида пациентов старшего возраста, не спеша ковыляющих на процедуры и уколы…
И действительно, через пять минут к нам подошел усталого вида мужик, который уточнил наши имена по своей бумажке и пригласил пройти с ним в машину.
Обычная с виду карета скорой помощи стояла за углом, и никто из нас не обратил внимания на опознавательные госномера.
Лишь когда мы уселись в фургон почему-то с задней двери, и не обнаружили привычных окошек, некоторое волнение передалось друг другу.
Двери захлопнулись с металлическим лязгом, и мы, оглядевшись поняли, что машина скорее всего была предназначена для транспортировки психбольных…
Она плавно тронулась и было ясно, что нас повезли куда-то… .
Все внутри салона было обито мягкой плотной материей, на потолке горел защищенный плафон, как я уже сказал — не было окошек, и ручек для открывания дверей… .
Нас, словно заключенных или подопытных кроликов везли неведомо куда и зачем… .
Нериятное волнение быстро передалось друг дружке и мы затихли в ожидании, перестав шутить и смеяться…
Путь был недолог, но показался длиннее обычного из-за невозможности наблюдать дорогу.
Вскоре шофер просигналил, охранник открыл ворота, и мы въехали во двор…
Все тот же мужик пригласил нас выходить, открыв снаружи «автомобильную темницу»…
Щурясь от яркого света, мы с удивлением оглядывались, ожидая увидеть государственное учреждение, а оказались посреди частного дворика с крылечком, ведущим в двухэтажный дом… .
Огромная овчарка, сидевшая на привязи у калитки, грозно ворча, как бы предупреждала, что так просто мы отсюда не выйдем…
Стоящая на крыльце девчонка в белом халатике, почти что на голое тело, громко позвала нас проходить в помещение…
Мы оказались на летней веранде, со столиком, стульями и старинным буфетом для чаепития…
Практически домашняя обстановка, если не считать девицу в белом халатике.
Он уже сидела за столиком, и тут же уставилась на нас с любопытством, причем я увидел в ее взгляде еще и нечто, смутившее меня буквально сразу — она надолго уперлась глазами в область моего низа живота, туда, где находится мое мужское достоинство, скрытое джинсовыми шортами и плавочками…
Порассматривав меня некоторое время, она взяла у меня направление и принялась заполнять какую-то карту предстоящего обследования.
Переспросив мое имя и фамилию, она записала еще мою дату и место рождения.
Затем каждому из нас был вручен на подпись и согласие любопытный документ, в котором мы индивидуально выражали добровольное согласие на использование наших тел в качестве «мужской модели» при проведении различных медикобиологических экспериментов.
На мои вопросы о более подробном разъяснении про эксперименты девчушка уверенно успокоила всех нас, сообщив, что ничего вредного или опасного для нашего спортивного здоровья не случится, и что формально можно вполне безбоязненно подписывать бумагу.
— «Вы, ребята, не первооткрыватели, и даже не находитесь в первом десятке уже прошедших обследование парней, так что не волнуйтесь, и давайте сразу договоримся, что вы беспрекословно будете выполнять мои указания для подготовки вас к опытам».
Наши имена ей стали известны из направлений, также как и то, что мы занимаемся плаванием и имеем спортивные разряды.
— «Александр Коноплев!» — первым по списку оказался я… .
«Медсестричка» строго приказала мне пройти за нею во внутренние помещения, как бы проверяя мое согласие на полное подчинение.
Колька и Жорик остались на веранде, наблюдая, как я ухожу в неведомое будущее за прихлопнувшейся дверью. .
Мы с девчонкой оказались в своеобразном «предбаннике» с несколькими шкафчиками для одежды вдоль стены и скамейкой для удобства раздевания — все как в общественной бане или спортивной раздевалке.
Девчушка ключиком открыла ближайший шкафчик и произнесла сакраментальную фразу:
— » Раздевайся! , одежду аккуратно повесь в шкафчик»
Дождавшись, пока я не окажусь перед нею в одних плавочках, она с иронической улыбочкой добавила:
— «Плавки снимай тоже, они пока тебе больше не понадобятся»
Слегка смутившись, старась сохранить вид бывалого парня, я дождался пока она прикроет дверь шкафчика на ключ, окончательно лишив меня возможности к отступлению.