— А тебе что — обидно? — Баклан, оторвав взгляд от монитора, с лёгкой усмешкой посмотрел на Архипа. — Кто отпахал, а кому здесь полгода еще зависать… обидно, бля, да?
— Да ну! Причем здесь "обидно"? Не обидно, а — хрень всё это! Взять, бля, хотя бы нашего Зайца… чему он за год научится? Плац подметать? Туалет драить? Разве год — это служба?
— Ну, это ты так думаешь… а в а ш Заяц на срок своей службы смотрит, я в этом уверен, наверняка по-другому.
Баклан умышленно проговорил слово "ваш", чтоб таким образом лишний раз подчеркнуть для Архипа, кто есть кто — здесь и сейчас.
— Дык… понятно, как смотрит Заяц. А если вообще — в общем и целом?
— А если вообще — в общем и целом… слышал, что говорит старшина? Конечная цель у всех этих реформ одна — уничтожение армии.
— Вот! Я ж об этом и говорю… о том, что может значить год службы в общем и целом, а не лично для Зайца — не для него персонально.
— Это, бля, ты потому так говоришь, что сам ты уже прослужил этот год. А был бы ты сам сейчас на месте Зайца, ты бы, бля, думал совсем по-другому.
— Ну, не знаю… может быть, Саня, ты и прав. А только год — всё равно это хрень, а не служба. Если, конечно, говорить в целом…
Они помолчали… щелкая "мышкой", Баклан на слова Архипа никак не отозвался, и Архип, глядя на него, вперившего взгляд в монитор компьютера, не без легкой зависти подумал о том, что через каких-то пять дней этот самый Баклан под уютную музыку будет, кайфуя, засаживать какой-нибудь классной биксе "по самые, бля, помидоры" — будет, кайфуя, с силой вжиматься в шелковистый передок, горячий и сочный, влажно засасывающий всё глубже, и глубже, и глубже… ох, и везёт же этому Баклану! Через каких-то пять дней… бикса, разведя в стороны полусогнутые в коленях ноги, энергично будет поддавать снизу, встречными толчками насаживая свою "ракушку" на влажно скользящий — вверх-вниз снующий — член, — и, чувствуя, как сладость лёгкого возбуждения щекотливым теплом растекается между ног, Архип невольно подумал о том, что в казарме сейчас шаром покати… в казарме сейчас никого нет, и можно, укрывшись одеялом, неспешно всмотреться в эту "картинку" более пристально и внимательно… а почему, бля, нет? Это Баклан будет дома через пять-шесть дней, а ему, Архипу, еще служить и служить, а он ведь тоже не импотент — не святой апостол Павел…
— Пойду, бля, проверю, как там у Зайца идут дела, — поднимаясь, проговорил рядовой Архипов. — Напомню ему ещё раз, когда он должен Шланга будить… а потом, бля, спать пойду… пора! Ты, Саня, как — ещё не будешь ложиться?
— Нет пока, — отозвался Бакланов, не поворачивая головы — не отрывая взгляд от монитора.
Дверь в умывальную комнату, откуда был вход в туалет, была наполовину приоткрыта, так что Архипу не составляло никакого труда проскользнуть туда совершенно бесшумно; что он и сделал, не преследуя, впрочем, никакой внятной цели… разве что, застукав Зайца бездействующим, уличить его в отсутствии прилежания к службе со всеми вытекающими из этого не шибко весёлыми для Зайца последствиями, — затаив дыхание, стараясь ступать совершенно бесшумно; Архип не вошел, а боком вскользнул в комнату для умывания и, не слыша никаких шоркающих звуков, которые со всей очевидностью свидетельствовали бы о том, что Заяц драит писсуары, уже хотел сделать следующий шаг, такой же бесшумный, чтобы возникнуть перед шлангующим Зайцем нежданно-негаданно, как вдруг невольно обострившимся слухом Архип уловил едва различимое сопение с характерным шорохом трущейся материи… такой шорох возникал всегда, когда он, Архип, в этом самом туалете, выгадывая время, чтоб никто не застал, торопливо упражнялся с Дуней Кулаковой, — последний раз он дрочил неделю назад, воспользовавшись подвернувшимся случаем: командир взвода приказал ему отнести оперативному дежурному тетрадь с конспектами, Архип по пути зашел в расположение своей роты, чтоб отлить, в казарме никого, кроме дневального, не было, и Архип, стоя в кабинке туалета — направляя струю в очко, вдруг почувствовал сладко кольнувшее желание… собственно, ничего необычного в этом не было: чутко вслушиваясь в малейшие шорохи, Архип стиснул стремительно твердеющий член в кулаке… всё было тихо, и Архип, не тратя попусту время, торопливо задвигал рукой, одновременно с этим следя обострившимся слухом за шумовым фоном, — если б кто-то входил в умывальную комнату, Архип однозначно бы услышал и — успел бы спрятать-убрать член в брюки… но никто Архипа не потревожил: содрогаясь от сладости, он выпустил перламутровую струю себе под ноги, дёрнул за шнур, потоком воды смывая следы своего одинокого наслаждения, ладонью смахнул с головки члена липкую каплю, чтобы потом не было видно предательских пятен на трусах — и уже через пять минут, как ни в чём ни бывало, он выходил из казармы, приятно облегченный и потому вполне довольный, — это было ровно неделю назад; никаких угрызений по поводу собственной мастурбации Архип никогда не испытывал: во-первых, никакого негатива у Архипа не было к самой мастурбации в принципе, а во-вторых, хотя в роте на его памяти никто ни разу на этом деле не погорел, у Архипа были все основания предполагать, что занимается этим не он один, и даже далеко не один, потому как выдержать полтора года без секса, пусть даже такого "самодельного", было, по мнению Архипа, никак невозможно… разве что какие-нибудь святые или импотенты могли полтора года обходиться без сексуальной разрядки, но святых в роте не наблюдалось, а импотенцию в восемнадцать-двадцать лет Архип представлял смутно; впрочем, другие его в этом плане волновали мало — по мере возможности он регулировал свою собственную сексуальную потребность, одновременно с этим получая пусть мимолётный, но вполне реальный кайф… так вот: когда он дрочил, ритмично вгоняя в кулак напряженный ствол, всегда либо рука соприкасалась с материей брюк, либо о брюки тёрлась материя рукава, но в любом случае возникал едва слышимый характерный звук — непрерываемый шорох трущейся материи, когда что-то быстро и вместе с тем однообразно делаешь рукой, — вот такой характерный шорох, дополняемый не менее характерным сопением, и услышал Архип, замерев у входа в туалет… "дрочит он, что ли?" — мысль-догадка возникла мгновенно, так что Архип на какой-то миг от такого невольно возникшего предположения даже опешил; оставалось сделать ещё один шаг, чтоб, оказавшись непосредственно в туалете, либо воочию увидеть наглядное подтверждение своей догадке, либо… либо — у шорохов-звуков, доносившихся из туалета, было какое-то другое происхождение, но мысль о чём-то другом, что могло бы быть источником подобных звуков, в голову Архипу не приходила… "дрочит, бля!" — уже не вопросительно, а утвердительно подумал Архип; тут же делая по-кошачьи мягкий, совершенно бесшумный шаг вперёд…
*****
В туалетной комнате располагалось два ряда кабинок, закрывавшихся снизу низкими полуметровыми дверцами, вдоль двух стен были расположены писсуары, а еще в туалете был неяркий голубоватые свет, и Архип, когда дрочил в туалете сам, всегда это делал в дальней кабинке, которая хотя и не могла полностью его скрыть-спрятать, но в любом случае давала какой-то, пусть даже секундный, выигрыш для того, чтоб в случае чьего-то внезапного появления успеть спрятать-убрать член в штаны; кроме этого, подобные упражнения всегда проходили под прикрытием — под видом "стою — отливаю", а значит Архип всегда становился спиной к проходу, что тоже затрудняло на случай чьего-то стремительного появления заподозрить его, Архипа, в том, что он на самом деле не отливает, а делает что-то совершенно другое… а тут — на тебе: невысокий, на подростка похожий Заяц стоял в освещенном проходе, и хотя он стоял к Архипу спиной, но был при этом весь на виду, и первое, что Архипу бросилось в глаза, это ритмично содрогающаяся спина рядового Зайца, который… перед глазами Архипа было то самое, о чём он за секунду до этого успел догадаться-подумать: прерывисто сопя, рядовой Заяц с упоением дрочил — торопливо мастурбировал…
Секунду или две Архип с изумлением взирал на открывшуюся картину, не зная, что ему сделать-предпринять, чтобы прервать кайф Зайца наиболее эффектно… гаркнуть командным голосом "равняйсь-смирно"? полюбопытствовать тихо и вкрадчиво, приятно ли ему, рядовому Зайцу, это не прописанное ни в одном уставе занятие? деловито поинтересоваться у молодого солдата, как протекает его ратная служба? громогласно впечатать в него какое-нибудь унижающе хлёсткое слово? или, может, каким-нибудь междометием выразить своё самое искреннее — неподдельное — изумление? Впрочем, можно было смело предполагать, что в той ситуации, в какой потерявший нюх Заяц оказался непреднамеренно застигнутым за своим приятным занятием, для него, для Зайца, все варианты возникновения за спиной кого-либо из "товарищей по службе" были по своей эффективности абсолютно равнозначны, — сладострастно "танцующий" Заяц стоял от Архипа на расстоянии не более трёх метров… и Архип, ничего не говоря, на какой-то миг словно дематериализовавшись — бездыханно ступая неслышным перекатыванием подошв тапочек с пятки на косок, сделал несколько совершенно бесшумным шагов по направлению к Зайцу, так что спустя еще пару секунд он уже в буквальном смысле стоял у Зайца за спиной — на расстоянии каких-то десяти сантиметров… практически вплотную.