На большом перекрёстке Саше повезло увидеть сразу несколько заграничных машин. В сквере за те пару часов, что он спал у старушки, убрали красный плакат "миру — мир!" с изящными позолоченными серпом и молотом наверху, а вместо него вкопали какую-то аляповатую цветастую картину со вздорной красной бутылкой, видимо, против пьянства, а странная надпись, насколько мог Саша разобрать в сумерках, гласила: "Пей, соси — сова". Саша вновь вспомнил свои сны и вновь покраснел до слёз. Дурацкая темнота!
— Говно какое-то; какая-то ещё сова, — произнёс Саша вслух негромко. — А где же мир во всём мире?
В центре города Саше встречались девушки, одетые сплошь в короткие облегающие куртки, невероятно обтягивающие лосины героев Отечественной войны 1812 года, а некоторые ещё и в сапоги; напоминая пешие патрули молодцеватых драгунов или гусаров. Видимо, пока он гостил да дремал, начался карнавал или фестиваль встречи нового учебного года.
На рынок в отсутствие Саши прибыл целый поезд с грузинами, они стояли и сидели повсюду, и то и дело вносили коробки и мешки. Откуда-то раздавались разухабистые песенки, почему-то все подряд на английском языке. "На радио учебную программу включили" , догадался Саша. Нина Афанасьевна перебралась в самый угол, наверное, уже собралась уходить. С осунувшимся лицом сидела она печально не за прилавком, а возле, на ящике. Овощи она перенесла с прилавка на газету, расстеленную прямо на полу.
— Мам, я вернулся! — воскликнул Саша, поправив локон.
Нина Афанасьевна подняла голову и оглядела Сашу с каким-то сочувствием и даже жалостью.
— Бухая, — вполголоса произнесла сидевшая по соседству зеленщица в рваной куртке, отводя глаза.
— Откуда ж ты вернулась-то? — Нина Афанасьевна сложила руки на подоле.
— Да ты же меня сама посылала капусту донести бабуле, а она, оказывается, в Первомайском районе живёт!
Соседка вздрогнула и что-то беззвучно зашептала. Нина Афанасьевна беспомощно молчала, потом, решившись, тихо сказала:
— Эх, дочка, если б ты только знала, что со своим розыгрышем ты угадала. Вот уж семь лет минуло, как мой сын пропал: как раз я его и послала помочь бабушке, чтобы донёс ей сумки.
— Как семь лет! Как пропал! — Саша опустился на корточки и тут только заметил, что его коленки обтянуты чулками, а бёдра покрывает подол чёрного платья с кокетливым белым передником, широкие бретельки которого ведут к плечам. Кто его переодел? Во сне? Розыгрыш? Точно такая же форма была в его снах у старухи! — Сукасима!