Я смотрела, как упал пояс на землю, на какую-то секунду я замешкалась.
— Что-то ни так? — осторожно спросила Галина.
В место ответа, я коснулась ее шеи. Мне захотелось продолжить игру. Галины почти не было видно, только слабое свечение ткани платья. Ладонь скользнула по коротким ее волосам, спустилась к плечам, и, придерживая ткань, я начала снимать платье с плеч. Я видела только ткань платья, Галинина спина пропадала во мраке. Я старалась не касаться ее рук, ладони опускались медленно, я делала это специально. Светлая полоска ткани опускалась все ниже и ниже, я опустила руки и разжала пальцы. Платье выскользнуло и бесшумно упало на черную траву. Слабый силуэт спины прорисовывался в темноте. Я подошла чуть поближе, положила ладони Галине на талию и остановилась.
Я чувствовала ее тепло и упругость кожи. Сжав пальцы, я завила их под резинку плавок. Мне хотелось быстрым движением их снять и наконец-то побежать в речку. Но мои движения были неуклюжими, и отрывистыми, меня это разозлило, я потянула с силой плавки вниз. Они нехотя как бы надомной издеваясь начали сползать и скручиваться, от этого они быстрей не двигались, а наоборот. Наконец они оказались на земле рядом с платьем. Галина, приподняла сперва одну ногу, за тем другу, освобождая их от остатков одежды. Я стояла перед ней на коленях. Ее движения тела отвлекли меня, я пристально всматривалась в темноту, стараясь рассмотреть ее ноги.
— Я — на распев произнесла я. Мне хотелось хоть, что-то сказать, что бы замять или оправдать свою неловкость.
— Пойдем купаться — тихо и очень нежно, произнесла Галина.
Тронув мои волосы, она пошла к речке, я следила за ее движение. Несмотря на темноту леса, ее смуглая фигура отчетливо прорисовывалась на фоне ночи. В этот момент ее можно было сравнить с русалкой, что выходит по ночам на пустынный берег. Она подошла к воде, ступила в нее, и вода медленно поглотило ее тело. Галина нырнула, по темной глади воды разошлись косые круги, слабый круговорот воды говорил о том куда она плывет. Она вынырнула почти на лунной дорожке, отражение луны в воде очертили ее тело, на коже заблестели блики, и она стала похожа на настоящую русалку.
* * *
На следующий день к Галине приехал ее жених, или как его надо было называть, муж, мне это не нравилось. Он забрал ее и уехал в город. Мне казалось, что она уехала насовсем, так быстрый был ее отъезд, и она так радовалась этому, а мне было грустно остаться одной. Эти дни, что ее не было, тянулись очень медленно, я не знала чем заняться, все, что я до этого делала, было скучным или бессмысленным.
Галина вернулась вечером на четвертый день. Боже как я в душе этому обрадовалась. Мне хотелось как преданной собачке прыгать перед ней на задних лапках, лизать ей руки и преданно заглядывать в глаза. Она была молчаливой, о чем-то все думала, но мне это не мешало быть рядом с ней и радоваться ее присутствию. На душе стало сразу спокойно, как будто я нашла то, что потеряла и так долго искала. Я сидела рядом и наслаждалась ее присутствием, ко мне вернулись мои мысли.
— Хочешь, я покажу тебе свою берлогу — выпалила я.
Мне хотелось отвлечь ее от переживаний, что остались в ее душе, что бы она обратила на меня побольше внимания и вместе со мной порадовалась.
— Пока тебя не было, я соорудила себе небольшой уголок на чердаке, знаешь как там здорово, даже днем прохладно, я принесла туда свой мольберт и рисовала, там я сейчас и ночую. Пойдем — я настойчиво потянула ее за руку. Мне казалось, что если я ее уведу из дома, то уведу и от воспоминаний — тебе понравится.
Мы лежали молча, она все так же очем-то думала, ее глаза были гнусноваты, взор блуждал где-то далеко от сюда. Ночь спустилась медленно и в тоже время совсем незаметно. Я тоже отдалась Галининому настроению и загрустила. К фонарю, что горел у крыльца начали слетаться мошки, с перва их было мало, затем все больше и больше, и вот уже летает целый рой мотыльков. Где-то в саду слышатся слабое чириканье птиц, успокаиваются после дневной суеты, застрекотали сверчки, стало совсем грустно, я закрыла глаза.