Меня всегда интересовало, что чувствуют женщины, когда мужчина кончает, находясь глубоко внутри. Отчасти я это понял, когда Лехин член, прижавшись к моему, увеличился в размере и содрогаясь, принялся выбрасывать сперму. Я даже остановился, наслаждаясь моментом. Леха кончил, выбрался из-под Ирки и отдуваясь вытянулся рядом. Я возобновил долбежку ее задницы.
— Что, Ир, тяжело первый раз в попу? — присела рядом тетя Люда. — Ничего, потом легче будет, по себе знаю. Давай я тебе помогу.
Она погладила ее спину, грудь и забралась рукой между ног, нащупывая клитор. Протяжный Иркин стон возвестил о том, что Лехина мать до него добралась. Это нам очень помогло, Ирка кончила, вскрикивая и задыхаясь. Сильно сжавшаяся в этот момент попка привела к финишу и меня. Вытащив член, я про себя ужаснулся, увидев вместо сжатого в точку ануса раскрытое вывернутое отверстие. Впрочем, оно быстро сужалось.
Леха уже оделся и протягивал мне мои вещи. Когда пришедшая в себя Ирка встала с кровати, я прощался, собираясь уходить.
— Миша, ты куда? — задержала меня тетя Люда. — Мы еще чай с тортом пить будем.
Пришлось остаться. Из-за того, что меня остановили в последний момент, на стол накрывали второпях, пока я не сбежал, не отвлекаясь на мелочи. Получилось, что мы с Лехой, полностью одетые, оказались за столом с двумя абсолютно голыми женщинами. Их, однако, это нисколько не смущало, да и нас тоже. Зато при ярком свете появилась возможность сравнить и оценить обеих. Несмотря на то, что обе были абсолютно разными, я так и не определился, кто из них лучше. Недостатки одной автоматически превращались в достоинства другой и наоборот. Пока я об этом думал, остальные весело переговаривались, поглощая тортик. Особенно довольной выглядела Ирка. Я боялся, что за анальное насилие она как минимум обидится, но все обошлось. Она взахлеб рассказывала, как ей с нами понравилось, что она чувствовала и откровенно намекала, что не прочь кое-что повторить "ну вот хоть прямо сейчас".
— Миш — неожиданно обратилась она ко мне — А у тебя родители вечером во сколько домой приходят?
— Ну часов в семь наверное… — на автомате ответил я. — А что?
— Да так, просто интересно.
Что за интерес такой? — думал я, шагая домой — Неужели зайти собирается?
В школе я первым делом расспросил Леху, долго ли после меня Ирка у них сидела, как распрощались и тому подобное.
— Да ничего особенного. — отмахивался он — Они сразу после твоего ухода оделись, пошептались чуть-чуть и разошлись.
— Ну а обо мне Ирка что-нибудь говорила?
— Миха, отстань! Ничего она не говорила! А! Вот что: спрашивала, где ты живешь.
— А ты?
— А что я? Мать ей рассказала, что тут скрывать-то?
Понятно, надо вскорости ждать гостей. Впрочем, это меня не огорчало.
— Лех, ну ты ее хоть трахнул на прощанье?
— Не, мать сказала — хватит с нее на первый раз. А то завтра все болеть будет.
Мы рассмеялись, вспомнив, в каком виде тетя Люда вернулась после ночевки вне дома когда мы отдыхали на море.
— Я зато мать трахнул! — гордо добавил Леха — но это потом уже, когда спать ложились. — и уточнил — В жопу.
— Хорошо тебе… — позавидовал я — Такая мать… И всегда рядом.
— Да ладно — дружески ткнул он меня в бок — Она же и тебе дает.
После того, как Наталья побеседовала с Лехиной матерью и никакого сурового наказания Леха не понес, он обнаглел окончательно. Бедная Наталья Николаевна не знала куда деваться когда Леха в упор пялился на нее, раздевая взглядом. Проходя мимо, он, якобы из-за тесноты, плотно прижимался к ней, а на уроке при ее приближении демонстративно ронял ручку, наклоняясь и выворачивая шею чтобы заглянуть под юбку. Наталья больше ничего не говорила ему вслух, только краснела и старалась держаться подальше. Но долго так продолжаться не могло.
— Михаил! — услышал я однажды, когда химия, оказавшаяся последним уроком, закончилась, и все шумной толпой ломанулись в коридор. — Миша, задержись. Мне с тобой поговорить надо.
Пока все не разошлись, она делала вид, что ищет что-то в шкафу, перекладывая бумаги с места на место. Когда последний человек покинул класс, проверила, плотно ли закрыта дверь и села за стол.
— Миша, ты же с Лешей дружишь?
— Ну да.
Я не очень понимал, чего она от меня хочет.
— Может хоть ты знаешь, что с ним происходит?
— А что такое?
— Миш, не придуривайся. Ты же сам все видишь. Сначала эта история с зеркалом. Я с его матерью встречалась, она должна была с ним поговорить.
Знала бы ты, чем тогда закончился разговор — думал я, стараясь не коситься в вырез блузки.
— А теперь вообще, то смотрит так… . ну я не знаю как сказать… . вызывающе. То прижимается. А сегодня такое себе позволил!
— Что позволил?
Сегодняшний день, на мой взгляд, прошел относительно спокойно и я ничего особенного в Лехином поведении не заметил.
— На перемене сегодня… как бы это выразиться… схватил меня за… сзади. Уверенно так, нагло. Хорошо, что никто не заметил.
— Не знаю, я тоже не видел. Может, вам показалось?
— Такое показаться не может. Схватил и сжал. Сильно. Может, даже синяки останутся. Как я их мужу объясню?
Я промолчал. Леха определенно зарвался. Хватать — это уже никуда не годится. Надо будет с ним вечером беседу провести. Заодно повод будет к нему заскочить, с тетей Людой пообщаться. Давно уже я ее не видел. И Ирка, зараза, куда-то пропала. Нафига тогда моим адресом интересовалась?
— Я, конечно, могу поднять шум — продолжала Наталья — Но это сразу поставит на Лешке клеймо маньяка и соответственно большой жирный крест. А надо мной все смеяться будут. Вот я и решила с тобой поговорить. Вы дружите, может хоть ты знаешь, что за муха его укусила?
— Нравитесь вы ему. — подумав, выдал я наиболее благопристойный вариант — Я с ним, конечно, поговорю, чтобы руки не распускал… А что я еще могу сделать? Вы же красивая…
— Да? Красивая? И все только из-за этого?
— Да.
— А тебе я нравлюсь?
— Конечно!
— Но ты же, Миш, так себя не ведешь?