Сон все не шел.
– Мам, а что вы с отцом не поделили? – не выдержал я.
– Да он такой же как ты, только об одном думает! Ладно бы только думал – он же еще этих шлюх домой водит!
Я заинтересовался. Появилась возможность выяснить подробности.
– Мам, какие шлюхи? С чего ты взяла?
Поначалу она отделывалась общими фразами, но я был настойчив.
– Да трусы я вчера у нас дома нашла! Женские трусы! Не мои! Какая-то его баба их здесь забыла!
Это явно были последствия последнего Иркиного визита. То ли батя не знал, что она их забыла, то ли недостаточно хорошо спрятал.
– И это все?
– А что, мало?
Вообще-то этого было больше чем достаточно. Отелло вон Дездемону из-за платка задушил. А уж что бы он с ней из-за трусов сделал…
– А сам он что говорит?
– Да как все мужики, ничего толком придумать не может, только твердит: не знаю, откуда они взялись.
– Мам, а какие они были? Случайно не белые такие стринги с белыми розочками? – я вспоминал виденные мной тогда в углу коридора трусики.
– А ты откуда знаешь? – она резко повернулась ко мне.
Обняв ее, я прошептал на ухо:
– Ма-а-ам… Ты зря на отца наезжаешь. Это я их принес.
Сначала она онемела. Потом переспросила:
– Ты!? Но зачем? Где ты их взял?
– Мам, я это… мастурбировал на них. У тети Люды стащил, потом вернуть хотел. Не веришь – сама у нее спроси, она скажет что у нее такие есть. Только про меня не говори.
– Спрошу обязательно! – с облегчением выдохнула мать и совершенно нелогично добавила – Мишка! Что ж ты, дурачок, сразу не сказал!
Она от души поцеловала меня. Простой поцелуй быстро перерос во французский. Напрягшийся член уперся ей в живот. Мамина рука мягко легла на него.
– Миш, за такие новости я просто обязана сделать тебе приятное.
Дрочила она умело, не забывая целовать меня. Однако при попытке самому пробраться ей между ног решительно отстранилась:
– Не надо, я не хочу.
Настаивать я не стал, ограничившись ощупыванием через ночнушку ее груди. Это она разрешила. Почувствовав, что я кончаю, придвинулась, положив на меня ногу, плотно прижав теплое бедро к мошонке, а горячее влажное междуножье к ноге. Получилось просто восхитительно. После этого я сам не заметил как заснул, проснувшись утром часов в восемь от звука захлопнувшейся за отцом двери. Чтобы не продолжать вчерашний скандал, он счел за лучшее уйти пока все спят.
Мама посапывала рядом. Я вспомнил, что наговорил ночью и кинулся к телефону. Леха взял трубку не сразу, видимо тоже еще спал.
– Леха, слушай и не перебивай! – заторопился я. – Сегодня моя мать твоей звонить будет или зайдет. Они ни в коем случае не должны поговорить, пока я сам твоей все не объясню! Понял?
Он пробубнил что-то неразборчивое.
– Леха! Внятно скажи, понял или нет?
– Понял, понял… – голос был совершенно сонный.
– Лех, ты лучше вообще телефон отключи!
– Понял. – повторил он и положил трубку.
Я тут же набрал его снова. Трубку никто не взял. Судя по всему, Леха выдернул шнур и отправился досыпать. Я тоже с чувством выполненного долга вернулся в постель, прижался к матери и заснул.
Следующий раз я проснулся часов в десять. Наскоро собравшись, помчался к Лехе. И он и тетя Люда были дома. Быстренько описав им ситуацию с отцом, сообщил что взял вину на себя, но Лехиной матери, если что, придется мне подыграть. Получив ее согласие, успокоился окончательно и остался у них дожидаться нужного звонка. Через полчаса Леха вдруг вспомнил, что выключив телефон утром, он его так и не включил. Обруганный мною, Леха тут же вернул все как было. Звонок раздался почти сразу. Трубку взяла тетя Люда.
– Алло? – Привет. – Да, спрашивай. – Нет, они не слышат.
Мы, конечно, стояли рядом, но слышали только тетю Люду.
– Кажется, есть такие, а зачем тебе? – А-а-а… Понятно. Мальчишки – они такие.
Я понял, что мать меня сдала.
– Нет, не знаю, должны в шкафу быть. Они мне малы, я их редко надеваю. – Хорошо, сейчас посмотрю.
Лехина мать прикрыла рукой трубку, посмотрела на меня и нахмурив брови погрозила пальцем. Я развел руками. Леха беззвучно ржал. Выждав время, она поднесла трубку к уху.
– Нет, что-то не нашла. Наверное, это они и есть у тебя. – Ага, хорошо. – Зайду как-нибудь, заберу. – Да не извиняйся, ничего страшного. – Все, пока!
Тетя Люда положила трубку и повернулась к нам:
– Вот и все. Я правильно говорила?
– Ага. – я кинулся одеваться. Было интересно, что теперь будет дома.
А дома мать в глубокой задумчивости сидела на все еще не убранном диване.
– Мам, ты чего?
– Позвонила я Людке. Она все подтвердила, что ты говорил. Ее это трусы.
– Так что ты грустная такая? Отец же, получается, не виноват ни в чем?
– Не виноват… Только мне что теперь делать? Я ему вчера такого наговорила…
Это могло бы стать проблемой, если бы я точно не знал, что на самом деле отец очень даже виноват. И моментально забудет что ему вчера говорили и будет просто счастлив, что с него сняли обвинения. Я сел рядом с ней, обняв за плечи:
– Ну извинишься, скажешь что ошиблась. Повод же в самом деле был серьезный. Расскажешь правду, про то что их принес я.