На третий день зарядил дождь, испортив нам намечающуюся прогулочную традицию.
— А пошли ко мне! — предложил Леха.
Я был обеими руками "за", Танька, слегка поломавшись для приличия, тоже согласилась.
Промокнув по дороге, я и Леха первым делом переоделись в сухое. Танька, предусмотрительно захватившая зонт, посмеялась над нашим видом и потребовала горячего чая. Напившись оного, все переместились к Лехе в комнату.
Беседы на обычные темы не задались. Разговаривать, прогуливаясь и глазея по сторонам совсем не то же, что сидеть на месте и разглядывать друг друга.
— Может в картишки? — не выдержал Леха.
— Ага, на раздевание. И одевание. — рассмеялся я, вспомнив последнюю нашу с ним игру.
— А что? Можно… — Леха повернулся к Таньке — Ты как?
— Про раздевание я примерно понимаю. А на одевание — это как? — уточнила она.
Мы наперебой объяснили, не упоминая при этом некоторых подробностей.
— Это когда проигравший одевает то, что выбрал выигравший.
— Так что в этом прикольного? Сначала снял, потом одел.
— Тань, никто же не обещает, что одевать придется только свое или похожее. Прошлый раз, например, Леха своей матери шмотки приволок.
Тут она поняла и захохотала.
— Хороши же вы были, наверное, в женской одежде! А вы только верхнее одевали или как?
— Все одевали, полный комплект. — признался Леха — И трусы, и колготки, и лифчики.
Танька развеселилась еще больше.
— Мальчики! А покажите это мне, а? Ну пожалуйста!
Мы переглянулись.
— А? — вопросительно уставился на меня Леха.
— Пойдем. . — поднялся я.
В спальне матери Леха вывалил все из бельевого ящика на постель, покопался там и выбрал себе микроскопические стринги, прозрачный лифчик и чулки. Мне выдал примерно то же самое, но не найдя еще одной пары чулок заменил их колготками. Набив лифчики, мы распотрошили одежный шкаф. Я напялил короткое, выше колен платье, Леха — прозрачную блузку и широкую длинную юбку.
Когда мы в таком виде появились перед Танькой, она сначала открыла рот, уставившись на нас, а затем повалилась на диван, громко хохоча и болтая ногами.
— Ну вы даете! — выговорила она, утирая выступившие слезы.
— А что? — гордо произнес Леха, поправляя лифчик.
Танька обошла нас кругом, осмотрев со всех сторон.
— Что-то грудь у вас великовата. Чего вы туда напихали?
— Меньше не получается — пояснил я — Лифчики такие. Большие.
Леха достал из своего и продемонстрировал пару трусов. Его грудь сразу обвисла.
— А на вас чулки или колготки? — продолжала допытываться Танька.
Вместо ответа я задрал платье. Леха проделал то же самое с юбкой.
— Ой! — сказала Танька.
Я сообразил, что маленькие прозрачные трусики, с трудом скрывающие даже невставший член, мошонку полностью оставляют снаружи. У меня она хотя бы была прикрыта колготками, у Лехи же с его чулками свободно висела.
— Так прикольно! — Танька приблизилась, рассматривая Лехино выбритое хозяйство. — Они у тебя всегда так висят?
— Не. . — буркнул Леха, чувствуя себя, наверное, музейным экспонатом среди экскурсантов — Это трусы у матери маленькие такие, не вмещается в них все.
— Да, маловаты — согласилась Танька — У меня и то больше. Как она в них ходит? Неудобно же!
— А какие у тебя? — спросил я ее, просто чтобы не молчать.
— Ну такие… Вот. . и вот. . — она показала руками в воздухе.
Леха помотал головой:
— Тань, я нифига не понял. Лучше покажи, какие сейчас на тебе.
Помедлив, она с некоторым трудом стащила с себя узкие джинсы, оставшись ниже пояса в трусах и гольфах до колен.