Коля был школьником и учился в обычной советской школе. Папаша его, потомственный пролетарий, рано овдовел и воспитывал сына в одиночку — в основном ремнем и тумаками. В шестом классе, чтобы хоть как-то сводить концы с концами Коля начал подрабатывать, разгружая вагоны. Благо паренек был жилистый и крепкий.
Получив получку, отец приводил домой очередную пассию. Весь вечер они пили, а затем выгоняли Колю из комнаты. Затаив дыхание у замочной скважины он жадно следил, как отец, тяжело сопя, обдирал одежду с мертвецки пьяной подруги и заваливал ее на жесткий диван. Когда напряжение доходило до предела, Коля бежал в туалет и предавался безудержному рукоблудству.
Однажды, когда родитель был на смене, в дверь позвонили. На пороге стояла активистка из школьного родительского комитета. Эта сорокалетняя дама прославилась тем, что удачно женила на себе известного, и очень пожилого политжурналиста. По его протекции Нина Яковлевна вскоре сделала неплохую карьеру — вступила в партию и пристроилась работать в райкоме.
Как выяснилось, гостья пришла проверить условия, в которых живут ученики. Пока она ходила по квартире, брезгливо обмахиваясь перчатками, Коля исподлобья рассматривал ее фигуру, ноги и особенно грудь, колыхавшуюся под тонкой импортной кофточкой — безразмерную, словно два спелых арбуза и все еще крепкую. Внезапно вновь раздался звонок. Открыв дверь, Коля увидел оборванного цыганенка.
— Хазаин, дай водычки попить, — заныл тот.
В это время Нина Яковлевна уже собралась уходить. Увидев богато одетую даму, цыганенок тут же сменил тактику:
— Тетенька, дайте копээчку, три дня не ели хлэбушка бэлэнкого…
Делая вид, что не слышит, Нина Яковлевна проплыла мимо. Но ушлый малец, хныкая вцепился ей в платье чумазыми руками.
— Мальчик! Прекрати немедленно! Безобразие какое! — замахала руками женщина и оттолкнула вымогателя. Поскользнувшись, тот шлепнулся на пол. Нина Яковлевна переступила порог и возмущенно закрыла за собой дверь. Внезапно мозг Коли заработал со страшной силой. Он прошипел:
— Слышь, Будулай, гривенник заработать хочешь?! Тогда дуй отсюда. Да не в дверь! В окно, по пожарной лестнице. И чтоб тебя здесь больше не видели, понял?
Ошарашенный пацаненок сунул монетку в рот и, словно маленькая обезьянка, проворно исчез. Костя выхватил из портфеля банку красной туши и разлил ее в коридоре. Затем бросился в спальню, сбросил на пол пару подушек и накрыл их одеялом.
Представительницу родительского комитета он нагнал на втором этаже.
— Нина Яковлевна, вы его убили! — задыхаясь выпалил он.
— Что за глупости? Кого? — недоуменно подняла брови женщина.
— Ну, цыганенка этого! Вы его пихнули, он головой ударился и того… Помер…
— Что… Что ты несешь?!! — Нина Яковлевна, перескакивая через ступеньки рванулась обратно. Влетев в квартиру, она увидала на полу "кровь" и схватилась за сердце.
— А.. а… где… — только и смогла она выдавить.
— В спальне лежит, — пролепетал Коля, стараясь выглядеть испуганным, — я его одеялом накрыл… Хотите посмотреть?
Нина Яковлевна в ужасе отпрянула.
— О… он… правда… умер? Не может быть! "Скорую"! Срочно!!
— Какую "скорую"?! У него затылок пробит… Сразу на смерть.
Женщина рухнула на табуретку:
— Что же, как же это… Что же теперь будет…
В голове затравлено метались мысли. Убить ребенка, пусть и непредумышленно! Это замять не получиться, будет суд… Даже если не посадят, дадут условно — партбилет придется сдать. Муж сразу бросит — при его-то положении так марать биографию? Квартиру казенную отнимут… С должности попросят…
— Да вы не бойтесь, я его спрячу, — тихий голос вывел ее из ступора. Коля смотрел исподлобья.
— Вы идите домой, а я уберу все. Отец у меня на смене. А стемнеет — в мешок — и закопаю на пустыре. Кто будет цыгана искать?
Глаза женщины заблестели — в беспросветной тьме засиял огонек. И хотя разум подсказывал, что надо идти в милицию, губы сами затараторили: