… Отец ехать провожать его в аэропорт не велел, но помахать ему с балкона – мы, конечно, вышли.
Дождавшись, когда тот появится на крылечке и поддёрнув ремень дорожной сумки, закурит, коротая пяток минут до прибытия нашего шофёра Славика, я, копируя напутствия матери, Чудищем из "Аленького цветочка" пробасил вниз: "Павлу-у-уша (так мэм его называет) , всухомятку там не ку-у-ушай! . . "Он, оценив шутку, и, в свою очередь, бутафоря, отдал "гласу свыше" честь: мол, слушаюсь, усё буит в поряде! . .
… Если б он знал, чем сейчас заняты его "родные и склизкие", и гдев данный момент находится рука одного из "провожающих", ему бы точно было не до шуток! . .
– Т-ты об-бещал! . . – Задышала в мою сторону, мгновенно затёкшая густой краской маменька (высота третьего этажа, перспектива и предрассветный полусумрак – всего 4. 00 утра – Пенелопы "румяна" бы Улиссу разглядеть не позволили с улицы; а если б и да, – он, наверняка, отнёс бы сей эффект на счёт предутренней прохлады и свежего ветерка) , которую моя, "вплывшая" между "Сцыллой и Харибдой" "лодочка" вынудила прогнуться и вспорхнуть на цыпки, словно балеринку.
Вместо ответа, усмиряя бунтовщицу, я намеренно грубо (и даже з-зло!) хапнул оную за пах, заставив судорожно хватануть ртом воздух и – слава богу не громыхнув! – толкнуться животом в панель под перилами. Так-то лучше, мамулёк! От ты у мя таперьча хде – в кулаке! . .
"Феерично!", – как выражалась героиня одной старой комедии. Болтать ни о чём с собственным родителем, юморить и, одновременно с этим, – по-хозяйски нафлячивать пизду его супруги! . . Тучную пизду, надобно заметить! У которой "за лобок – закатился колобок"! Не "костянку", как у Илонки-Плоскодонки из второго подъезда, а полноценную "миронью": жирный, сочный, мясистый "беляшик" между пышных мамашкиных ляжек! Вторя Лесли Нильсеновичу Голопистолетову, снизу-вверх откомплиментившему Присциллу Элвисовну Пресликович, (тянувшуюся с лесенки за чучелом бобра на высоком стеллаже) : "Знатный б о б ё р!""… Как-будто у кепки отвис козырёк!"; пиздатая фрау моя мамулёк! Воистину: "Папа едет в Ленинград: мамин ёбарь будет рад! . . "
… Ночь коротка-а-а,
Спят облака-а-а,
И лежит у меня на ладони
Ваш роскошный шанхайский тушка-а-ан…
Вообще-то, тушкан должен быть мексиканским. Это барс – шанхайским. Но поскольку на барса сейчас похожа именно мама… -"Не рычи! . . Я говорю – не рычи! . . ", -… то подобные вольности вполне допустимы. Ну, для мамы — не вполне-то "вполне" (из-за вольностей тех подневольности /почему и шипит в недовольности/) , но тут уж – "сударыня – барыня: хотит – живёть, хотит – удавицца"! . . Бряк’с! . . Плохая кровосмешутка. Хотя и хорошая… Эт’ я, просто, про церемонии и дипломатии. Чтоб расслабон не поймала. Раз отпустишь вожжи – не натянешь позже! Тут, как с девками в школе: зажал в угол – "сыграл в "Google" ", заорав ржущим порноклассникам: "Нашё-о-ол!!!" (ежли щупки уже есть) , или: "Результатов -ноль!" (коли титьки ещё не носит) . "… А я говорю – не рычи! . . "Такая, мать ея, эдипломатия! . .
Славик подал экипаж секунда-в секунду. Как-раз когда наш командировочный, докурив, вскинул руку в прощальном салюте: "Не скучайте без меня!" ("Да уж будь уверен! . . ", – ухмыльнулся я про себя) , и как-раз когда то, за что я, перестав "месить фарш", прихватил присмиревшую раскоряку, – набрякло, провисло и пару раз хлюпко квакнуло, заливая мою сложенную "ковшиком" долонь горючими слезами бартолиниевых желёз.