– Что значит – "напрягает"? – отозвался Димка, одновременно с этим думая, что если член у него сейчас напряжется, встанет-поднимется, то это будет и не вовремя, и не к месту. – Опоздания Леры, быть может, создают кому-то какие-то неудобства, но неудобства эти в любом случае не такие большие, чтобы её, Лерку, вести на эшафот… вот что я думаю, – Димка, простодушно глядя на Ленусика, бесхитростно улыбнулся; Димке было понятно, зачем все эти "разборки" потребовались л е н у с и к а м… ему непонятно было другое – ему непонятно было, зачем на эти "разборки" явилась девушка Петросян и теперь, не проявляя никаких эмоций, весь этот бред слушает… "или она действительно дура… набитая дура, – подумал Димка, – или – наоборот… она тащится от абсурдности ситуации, и тогда получается… тогда получается, что она, Лерка, умнее всех нас, здесь собравшихся… может такое быть?"
– Про эшафот, между прочим, никто ничего не вспоминал, – Ленусик, не встретив поддержки с Димкиной стороны, обиженно поджала губы.
– Ну, я же образно, – отозвался Димка; "и вообще… я люблю Расика, – подумал Димка, – я люблю его так, как вы никогда не любили… так, как вы никогда не полюбите… ну, и какое мне дело до всего этого? Есть Расик – любимый Расим… и есть – параллельно – все остальные: ленчики, светики, вовчики, толики… какое мне дело до всех остальных?"
Наверное, если б Димка л е н у с и к о в поддержал, они с удовольствием поупражнялись бы в словоблудии ещё какое-то время, но… от осуждения девушки эмо Димка увильнул, Серёга с Толиком вообще не проронили ни слова, Вовчик, предложив Лерке покаяться, к сказанному тоже ничего больше не добавил, сама девушка Петросян на всё происходящее не реагировала вовсе, так что Ленусик-Светусик-Маришка, исчерпав небогатый набор своих собственных аргументов, вскоре выдохлись, и – тема была закрыта.
После того, как девушка эмо ушла, заговорили о всякой всячине, и разговор тут же сделался легким, пустым и непринуждённым, – Димка, смеясь, в меру иронизируя, необидно подкалывая то Ленусика, то Светусика, в то же время думал о Расике – о любимом Расике… на исходе был второй час, как Расим пошел в гости к братьям-близнецам, и уже пора было б ему, Расиму, из гостей возвращаться – прибиваться к дому; о том, что Расим может снова влипнуть в какую-нибудь историю, как это случилось вчера, Димка не думал – почему-то он был уверен, что сегодня никаких п о б о ч н ы х историй быть не может…
И хотя по мере того, как время шло, Димка с каждой уползавшей минутой всё больше и больше превращался в одно сплошное ожидание звонка, звонок, тем не менее, прозвучал для Димки совершенно неожиданно, – телефон мелодично запел в кармане джинсов, и Димка, невольно вздрогнув, в следующую секунду изобразил для Ленусика-Светусика-Маришки чуть удивлённое выражение лица… прежде, чем нажимать кнопку ответа, на мониторе извлеченного из кармана телефона Димка увидел лицо улыбающегося Расима… "а на его телефоне – фотка моя, и он сейчас смотрит на меня" – мелькнула у Димки счастливая мысль.
– Да, Расим, – внешне спокойно, деловито-буднично проговорил Димка, прижав монитор телефона к щеке. "Дим, ты где? – донёсся до Димки голос Расика. – Я сейчас домой иду… ну, пацаны уже спать собираются… ты, Дима, дома? Или мне за ключом надо к тебе куда-то зайти?" – Второй вариант, – отозвался Димка. – Я в восемьсот…
– Димка назвал номер девчонок. – Стукни в дверь – я вынесу ключ. – "Ага, я сейчас! Восемьсот… " – донёсся до Димки голос Расика. – Давай! Отбой! – Димка, едва оторвав телефон от щеки, тут же нажал на кнопку завершения связи, чтоб л е н у с и к и не успели рассмотреть, как счастливо, тепло и светло улыбается Расим на его, Димкином, телефоне… разговор получился сухой, деловой – и по содержанию, и, главное, по интонации голоса, так что Димка, снова пряча телефон в карман, не мог не почувствовать радостного удовлетворения: всё получилось абсолютно естественно!
Стук в дверь – негромкий и оттого как будто робкий, неуверенный – раздался буквально через минуту, – проговорив:
– Это ко мне… пацан за ключом, – Димка неспешно поднялся, неторопливо пересёк номер, открыл дверь; Расим стоял за дверью, и выражение лица у него было такое, как будто он готов был в любую секунду улыбнуться – ему, Димке… ну, а кому он мог ещё улыбаться? – На, – Димка протянул ключ. – Не усни смотри… а то буду стоять под дверью – буду тебя будить…
– Мальчик, ты можешь уснуть, – игриво пропела Светусик. – Если Дима тебя не разбудит, он переспит у нас…
– Хорошо, – отозвался Расим, интуитивно почувствовав, что в слове "мальчик" нет ничего обидного или, тем более, уничижительного – что словом этим по каким-то своим, гламурным, правилам здесь называют всех парней; на миг устремив взгляд в глубину номера – увидев сидящих в номере старшеклассников, Расим снова посмотрел на Димку, не зная, в шутку сказано или всерьёз про то, что он, Д и м а, останется спать у девчонок.
– Делай, что я говорю! – улыбнулся Димка.
– Понял! – Расим, глядя Димке в глаза, энергично кивнул, и улыбка тотчас озарила его симпатичное лицо.
– Интересно, блин, получается… – проговорил Серёга, едва Димка, взглядом проводив Расима, закрыл дверь. – Значит, если Димон, то он… "переспит у нас"… – последние три слова, подражая Светусику, Серёга не произнёс, а пропел. – А я?
– А я? – вскинулся Толик.
– А у вас, мальчики, ключик с собой! – улыбнулась Ленусик, грозя "мальчикам" пальчиком. – А ты, Толя… ты вообще молчал бы!
– Это почему, интересно? – Толик удивлённо вскинул брови.
– А потому! Кто назвал Димочкин сон кошмаром? Разве не ты? Мальчики, вы представляете… – Ленусик посмотрела на Серёгу, посмотрела на Вовчика, – Диме мы сегодня приснились, а Толя… он сказал, что это не сон был, а кошмар… вы представляете?!
– Скотина ты, Толик… – хмыкнул Серёга. – Грубый ты, Толя, реалист…
Так – ни о чём – они протрепались еще минут сорок… и всё это время, участвуя в общем разговоре, Димка неотступно думал о Расиме, точнее, о том, ч т о и к а к нужно будет говорить, чтоб Расим ни в коем случае не догадался, что разлитая на постели минералка – это результат не недогляда, а результат умысла… всё должно быть естественно! Конечно, наилучшим вариантом было бы, если б Расик сам предложил ему, Димке, переспать вместе – на одной кровати… это было б самым наилучшим вариантом!
Ну, а если Расик этого не скажет, тогда он, Димка, сам попросится с Расимом переспать, и… Расим не должен ему отказать – потому что он, Расим, ничего не должен заподозрить! А потом, когда они уже будут лежать рядом, он, Димка, скажет в темноте: "Расик, бывают такие случаи, когда парни, оказавшись в одной постели, играют, балуются друг с другом"… или, может быть, лучше спросить – в шутку поинтересоваться: "Расик, ты когда-нибудь пробовал секс с парнем?
Говорят, что прикольно… "… или, может быть… может быть, надо будет просто сказать, что он, Расим, ему, Димке, очень – очень-очень! – нравится, чтобы он, Расим, не подумал, что Димка, пользуясь моментом, хочет его, пацана, банально развести на секс, то есть, используя ситуацию, хочет с ним примитивно потрахаться, поебаться-покайфовать…
"А если просто молча прижаться к нему в темноте – нежно обнять его и, не давая ему ничего сказать, тут же жарко, страстно засосать его в губы?" – подумал Димка, с необидной, лёгкой иронией глядя на Светусика – слушая, как Светусик развивает мысль о том, что "надо будет всем нам завтра же предложить Зое Альбертовне сходить на какую-нибудь настоящую дискотеку", потому как "надо же что-то поиметь и для души приятное, а не только шаркаться по музеям всяким да по дворцам"…
Для него, для Димки, прижать Расима к себе, начать его страстно, с упоением целовать, ласкать и обнимать, было самым естественным вариантом, потому как он, Димка, десятки раз всё это делал в своих жарких мечтах-фантазиях, но в мечтах он был сам себе режиссёром, а теперь было всё реально, и потому нужно было думать не о себе, а нужно было думать о том, как всё это будет воспринять Расим… наконец, подавляя зевоту, Толик проговорил, глядя на Вовчика:
– Что, Вован? Будет двигать до дома? – Толик перевёл взгляд на Серёгу. – Ты, Серый, как? Идёшь домой?
– Ну, а что? – отозвался Серёга. – Девчонки нас у себя не оставлять не хотят…
– Ой, мальчики! Какие вы… откровенные! – Ленусик игриво повела глазами. – Нельзя же так напрямую выражать свои тайные желания…
– А какие у нас тайные желания? – Толик, подыгрывая Ленусику, маслянисто прищурился.
– Ой, Толик! Не заставляй нас краснеть… – заулыбалась Светусик, с игривым осуждением качая головой. – У всех у вас на уме одно… а то мы не знаем, о чём вы думаете при виде красивых девчонок!
– Ну, и о чём же мы думаем? – Толик, подавшись к Светусику, сделал вид, что хочет Светусика обнять.
– Вот об этом и думаете! – радостно воскликнула Светусик, вскакивая с кровати – игриво уворачиваясь от предполагаемых объятий.