Какая тотальная скука в этом всём!" — Ощущение пустоты, неискренности, никчёмности мира л е н у с и к о в возникало у Димки и раньше, но теперь — на фоне ликующего в нём счастья — он почувствовал это всё неожиданно остро. — "Скука, — подумал Димка, — это не то состояние, когда нечего делать, а скука — это когда вокруг пустота: пустые слова, пустые проблемы, пустые эмоции… неужели они всё это не понимают — не чувствуют, не осознают?" Эти мысли возникли у Димки всего лишь на миг — промелькнули чувством легкой, снисходительной жалости к гламурным л е н у с и к а м, заполняющим пустоту своих душ вперемежку с матом пустыми, из пальца высосанными проблемами-переживаниями, и тут же мысли эти исчезли, улетели-испарились, потому что его, упоённого счастьем Димку, переполняла пьянящая, радостная, никому не видимая любовь.
— А, кстати, где она, наша Лерка? — неожиданно для самого себя проговорил Димка, ещё сам не зная, сам не осознавая, зачем он об этом спрашивает; вопрос с его губ сорвался спонтанно… а может быть, и не спонтанно — надо же было ему, Димону, проявлением внешней жизнедеятельности маскировать то, что у него пылало в душе.
— Вон, бля, стоит! Изучает пожарные выходы… — язвительно проговорила Ленусик, кивнув головой в сторону одиноко стоящей Лерки.
— Лера! — позвал Димка, повернув голову в ту сторону, куда показала Ленусик. — Иди к нам… есть один неотложный вопрос!
И снова… снова слова эти проговорились, вырвались из Димки совершенно спонтанно! Он, позвав Лерку — говоря "неотложный вопрос", вместе с тем понятия не имел, о чём её, Лерку, он может спросить, — ему, влюблённому Димке, просто хотелось… хотелось двигаться, танцевать и петь, потому что прошло уже пять минут, как Расик скрылся в кабине лифта, а это значило, что время его краткосрочной разлуки с Расиком неуклонно движется к концу, что Расик вот-вот покажется вновь… разве этого было мало для ощущения радости?
Димкина радость была никем не видима — она, его солнечная радость, весело плавилась у него в душе, но разве это играло какую-то роль? Важно было другое: радость рождала великодушие, и Лерка… то ли Лерка почувствовала, смогла уловила в голосе одноклассника Димки — для девчонок Димочки, для парней Димона — это совсем не обидное великодушие, то ли она решила-подумала, что глупо делать вид, будто интереснее схемы пожарных выходов на свете ничего не существует, а только, секунду поколебавшись, она, Лерка, неспешно подошла к стоящим в центре холла одноклассникам.
— Что? — вопросительно посмотрела девушка эмо на Димку. — Какой неотложный вопрос?
"Блин! Таким тоном спросила, как если б пришла оказать нам посильную помощь… типа: чем могу вам помочь? Ну, елы-палы… непробиваемая!" — весело подумал Димка, мысленно удивляясь Леркиной независимости; видимо, эту же самую интонацию в Леркином голосе уловила-почувствовала и Светусик, потому что подкрашенные губки у Светусика невольно передёрнулись, сложившись презрительно-возмущенным бантиком, что, в свою очередь, тоже не ускользнуло от веселящегося Димки.
— Ты сегодня без телефона… — с невольной улыбкой проговорил Димка, и снова ни в его голосе, ни в его улыбке не было для неё, для девушки эмо, ничего такого, что могло б показаться обидным или насмешливо-снисходительным. — Чего ты без телефона? Мне, конечно, без разницы, но… с телефоном тебя видеть как-то привычнее.
— Разрядились обе батарейки, — спокойно проговорила, произнесла Лерка, едва заметно пожав плечами. — Я думала утром поменять, а второй элемент тоже разряжен… вот! Если, Дима, тебе интересно… я ответила на твой вопрос?
— Лерка, скажи… — в разговор неожиданно вклинился Толик, — а чего ты всё время в своём телефоне делаешь? Ну, то есть, всё время… всё время ты с телефоном! Вовчик вон тоже в свой телефон частенько лупится, так он в интернете порнуху смотрит… это нам всем понятно! — Толик, глядя на Вовчика, весело рассмеялся. — А ты? — Толик посмотрел на девушку эмо. — Тоже, что ли, порнуху смотришь?
— Блин! Чего ты врешь? — лениво проговорил Вовчик, нисколько не обижаясь на Толиковы слова. — Ты лучше, Толян, чем трепать языком, ссылки в браузере на телефоне своём покажи… сразу всем станет ясно, кто и что из нас смотрит.
— Я изучаю японский язык, — спокойно проговорила девушка эмо. — У меня там стоят две программки… ну, и ссылки на сайты японской культурой — туда ещё захожу…
— Какой ты язык изучаешь? — у Толика от неожиданности полезли, поползли вверх брови… и не только у Толика! Удивился Димка. Ещё больше удивились Вовчик и Серёга. Развязался бантик на губах у Ленки — у Ленусика. Заморгала — часто-часто — длинными ресничками Маришка. Вмиг слетела гламурность с лица Светусика. Елы-палы… они, все вместе и поодиночке, ожидали от Лерки чего угодно, но только не этого — не изучения японского языка… потому Толик и уточнил — проговорил-переспросил — словно он ослышался или не поверил своим ушам.
— Японский, — проговорила Лерка, явно наслаждаясь произведённым эффектом и вместе с тем совершенно не рисуясь — нисколько не выпендриваясь — перед своими одноклассниками.
— А на хуя? Ну, то есть… зачем тебе нужен японский? — на лице Вовчика отобразилось и недоверие, и недоумение, и невольно вспыхнувший интерес… причём, всё это было настолько искренним, что Вовчик, который даже в компании парней матерился лишь в исключительных случаях, теперь, глядя на Лерку, не смог сразу найти никакого другого — менее экспрессивного слова-выражения — чтоб внятно и коротко выразить свой вопрос.
— Интересно, — Лерка пожала плечами. — Каждый чем-то интересуется…
— Ну, блин… дела! И что — ты можешь что-то сказать сейчас на японском? — недоверчиво проговорил Толик.
— Могу, — отозвалась Лерка.
— Ну, например! — живо вклинился в разговор Серёга.
— Ну, например… — Лерка на миг задумалась и, улыбнувшись, вдруг проговорила — мелодично пропела — длинную непонятную фразу из музыкальных, непривычных уху звуков.
— Охуеть! — коротко выразил своё неподдельное восхищение Серёга. — Ну… и что это значит?
— Я сказала, что нет времён года в нашем обыденном понимании — что за окном может быть ненастная осень, но если в душе человека в это ненастную пору расцветает сакура, то это значит, что для него за окном наступает весна… — Лерка, словно извиняясь, снова улыбнулась. — Я эту фразу не сама составила — я её прочитала на сайте, она мне понравилась, и… я её просто выучила.
— Ни фига себе — "просто"! — хмыкнул Толик. — Ты по-японски шпаришь, как гейша, а мы ничего об этом не знали…
— А никто никогда об этом не спрашивал, — Лерка снова пожала плечами.
— Между прочим, Толя… гейша у японцев — это то же самое, что у нас элитная девушка для оказания вполне конкретных услуг, — весело проговорил Вовчик, демонстрируя всем свою продвинутость. — И потому никакого отношения это слово к нашей однокласснице Лере Петросян не имеет. У тебя, Толя, лишь одно на уме…
— Между прочим, Владимир, гейша — это совсем не то, о чём думаешь ты, — рассмеялась Лерка. — Гейша — это… ну как у нас тамада, только в более утончённом варианте. Название этой профессии состоит из двух иероглифов — "искусство" и "человек" — и, таким образом, означает это слово "человек искусства". А то, о чём ты подумал, называется дзёро…
— У них, может быть, это и тамада… — хмыкнул Серёга. — А у нас гейша — это пассивный гей… гей-ша! Всё равно что банкир-ша, президент-ша, комендант-ша, бармен-ша, генераль-ша…
— Ёлы-палы… вот чем Серёга наш озабочен! А мы и не знали… — Толик вмиг сделал блудливо-весёлое и в то же время приятно-изумлённое лицо. — Такие познания в языке… офигеть, сколько всякого нового узнаёшь про одноклассников!
Парни — включая Димку и самого Серёгу — весело, дружно рассмеялись… ну, а чего им было не смеяться? Нормальные шутки нормальных парней… Лерка тоже рассмеялась — вместе с парнями. Глупее всех себя чувствовали всё это время л е н у с и к и, и, как говорится, было от чего… во-первых, их неприятно поразило, что Лерка, оказывается, совсем не такая дура, какой она им, л е н у с и к а м, казалась, а во-вторых, они, то есть Ленчик, Светик и Маришка, не почувствовать, как парни всё своё внимание переключили на эту в ы ё б и с т у ю Петросян… и даже Димочка — даже Димочка! — их, красивых девочек, тоже предал! Было отчего им, л е н у с и к а м, огорчаться…
Летом Светусик гостила у бабушки — была в деревне как раз в тот день, когда было у бабушки день рождения; в гости к бабушке на день рождения пришли другие бабушки — все они за столом выпили водочки, поговорили немного и стали петь всякие древние песни; так вот: слова из одной такой песни ей, Светусику, врезались в память… всю песню Светусик не запомнила, а две строчки в памяти остались, и теперь всё было — как в той песне… в той самой песне, что грустно, проникновенно тянули-пели в июльских сумерках позднего деревенского вечера чуть подвыпившие бабушки: "зачем вы, девочки, красивых любите — непостоянная у них любовь"… всё было в жизни — как в песне! А поскольку у гламурных девочек тоже временами есть душа, Светусику на какой-то миг даже стало себя немножко жалко… впрочем, немножко — чуть-чуть.
В это момент двери лифта разъехались, разошлись в стороны, и из кабинки вышли Расик, Зоя Альбертовна, несимпатичный парень с несимпатичной девушкой, два представителя солнечной Африки плюс ещё одна женщина средних лет, — Димка свой жаждущий взгляд устремил на Расима… елы-палы, до чего же он хорош был, этот любимый пацан в своём солнечно-желтом свитере, в по-мальчишески распахнутой ветровке, в голубых, идеально сидящих джинсах, в белых спортивных кроссовках… он для всех был самым обычным, самым обыкновенным пацаном, а для него, для Димки, он был упоительно, сказочно, солнечно красив, этот школьник-девятиклассник!