— Блин, на лифте катался… ты что — маленький? — Димка, глядя на Расима, невольно улыбнулся; Димка улыбнулся, с трудом скрывая под лёгкой, совсем не обидной иронией рвущуюся из груди нежность; в улыбке не было ничего уничижающего, и Расим, мысленно переведя дух, с облегчением подумал, что Д и м а на него не злится… это, и только это, было для Расима сейчас самым главным! И еще Расим подумал, что Д и м а в их совместном проживании в одном номере отныне является однозначно старшим, а он, Расим, является младшим… это возникшее ощущение, кто старше, а кто младше, не имело никакого отношения ни к возрасту, ни к школьной иерархии, а было продиктовано глубинным, исключительно личностным восприятием Д и м ы после всего, что случилось-произошло на десятом этаже.
— Значит, ты вышел из лифта, а там эти гопники — в холле стоят… и они тебя стали просить, чтобы ты пошел в их номер — чтобы там им дал свою "симку"… — проговорил Димка, вставляя в замочную скважину ключ… и тут вдруг до Димки дошло, Димку осенило, чем это всё могло быть на самом деле — чем могло это всё обернуться, если б Расим пошел с ними в их номер! А что? Очень даже легко… запросто! Всё равно что обоссать два пальца…
Димка, поворачивая ключ в замке — не глядя на Расима, стоящего рядом, в одно мгновение представил, как в номере, заломив Расиму руки, его валят ничком на кровать, как, удерживая его, с него торопливо стаскиваю, сдёргивают джинсы, как, поочерёдно наваливаясь сверху, его сладострастно насилуют — трахают в зад, возбуждённо сопя, стараясь проникнуть как можно глубже… всё было б именно так! Что — мало, что ли, таких случаев?"Симка" — это был лишь предлог, и… вполне возможно, что в номере, куда эти двое пытались Расима зазвать, могло б оказаться ещё два-три человека, точно таких же гопника, и тогда они все… поочерёдно — все…
Подушкой накрыв Расиму голову, чтоб заглушить его стоны-крики, они б отымели Расима вместо девчонки, утоляя своё молодое желание… и — что? Расим побежал бы жаловаться Зебре — поспешил бы рассказывать Зое Альбертовне о сотворённом насилии, о том, что его, пятнадцатилетнего парня, только что отымели, оприходовали в зад? Ни за что бы не побежал! Пережил бы всё это молча, и — никто ничего никогда не узнал бы… мало, что ли, таких случаев? Димка представил всё это в одно мгновение — вообразил, как Расима насилуют, как его, голого, в очередь трахают, содрогаясь от наслаждения, и у него, у Димки, на миг потемнело в глазах: если бы… если бы он подумал об этом в холле — если б он догадался, что именно хотели эти ублюдки сотворить с Расимом, он так просто их там не отпустил бы, — открывая дверь в номер, Димка почувствовал, как у него поднимается, жаром наливается в плавках член…
Возможно, всё было б совсем не так, окажись Расим в номере гопников: никто бы Расима к сексу не принуждал — никто б его там не насиловал… а с другой стороны: ведь для чего-то ж они Расима в свой номер тянули — что-то они от Расима хотели, — история с "симкой" казалась правдоподобной, но… говорят: "у голодной куме одно на уме" — и Димка, подумав о том, что Расима хотели банально отыметь, тут же уверовал в это предположение, как если б это был доказанный факт… ну, а что — мало, что ли, бывает случаев, когда парни принуждают к сексу не девчонок, а парней?
Или — вместо девчонок трахают, или, лишь говоря, что "вместо девчонок", на самом деле трахают потому, что с парнями им больше нравится… парни принуждают, насилуют парней — немало таких случаев бывает! Заманили б Расима в свой номер, навалились бы на него, одного, вдвоём… или даже втроём-вчетвером… отымели б по полной программе — сзади, спереди… и — никто б ничего не узнал… никто б не узнал! Димка смотрел на Расима, задом к нему склонившегося над своей дорожной сумкой, и член у Димки снова был наполнен сладостно ноющей твердостью… член снова стоял колом — и снова это было совершенно незаметно: тесные, плотно обтягивающие плавки, скрывая Димкино возбуждение, надёжно прижимали член к мошонке.
*****
Время было ещё не позднее — был всего лишь двенадцатый час, но день выдался суматошным и напряженным, так что не только Расим, но даже Димка почувствовал, как усталость пеленает движения… Говоря себе, что нельзя хотеть всё и сразу, что программа на день сегодняшний выполнена полностью — он с Расимом живёт в одной комнате! — и что теперь, когда всё так сказочно сложилось, торопить события не следует, чтобы всё не испортить, Димка решил, что он начнёт думать-искать подходы к Расиму завтра с утра… это у гопников, блять, всё просто, а у Димки в душе неизбывным томлением плавилась нежность — и хотелось ему… хотелось Димке, чтоб Расим его так же любил, как он, Димка, любил его — Расим…
В то, что Расим не отзовётся, не откликнется на его чувства, влюблённый Димка просто-напросто не верил, — теперь, когда они были вместе, когда жили вдвоём в одной комнате, нужно было лишь правильно, по-умному распорядиться этим дарованным шансом! А значит — нужно было не спешить, не торопиться, а сделать всё так, чтоб у Расима запела душа, чтоб Расим понял, что всё это не просто так… чтобы он и понял, и почувствовал, какое это счастье — и любить, и быть любимым… какое это упоительное счастье! Вот что нужно было ему, Димке, сделать! Оставалось лишь придумать, к а к это сделать…
Димка сходил в ванную комнату — сменил плавки на свободные короткие трусы… становиться под душ никакого желания не было, тем более что утром — дома — Димка душ принимал, под душем плескался… ну, и не очень он запылился — за один-единственный день, — выйдя из ванной, Димка неторопливо прошел в трусах к кроватям, стоящим одна против другой… в свои шестнадцать десятиклассник Димка был рослым, крепко сбитым — и при этом хорошо сложенным, по-юношески стройным, так что фигурой своей он нравился не только девчонкам, но даже самому себе, — остановившись перед сидящим на кровати Расимом, Димка коротко проговорил:
— Что делаешь?
Расим, оторвав взгляд от монитора телефона — поднимая вверх голову, скользнул по Димкиной фигуре взглядом:
— Эсэмэски посылаю… бабушке и маме, — Расим, глядя Димке в глаза, улыбнулся. — Сообщаю, что всё хорошо… ты уже спать собрался — спать будешь?
— А ты что — спать не хочешь?
— Хочу, — отозвался Расим. — Ещё две минуты — ещё эсэмэску отправлю… я быстро!
— Я что — тороплю тебя? — хмыкнул Димка. — Отправляй…
Откинув в сторону тонкое одеяло, Димка плавно повалился на кровать — и тут же, натянув одеяло до подбородка, повернулся набок, чтоб видеть Расима, сидящего напротив, — вновь склонив голову над телефоном — шевеля губами — Расим писал эсэмэску… видимо, тонкие длинные пальцы Расима, скользящие по телефонной клавиатуре, то и дело ошибались, потому что Расим, то и дело останавливаясь, непроизвольно дёргал бровями, на миг закусывал губы, что-то соображая, затем, сообразив, снова начинал шевелить пальцами, беззвучно складывая из букв слова…
Лежа в постели, Димка смотрел на Расима, сидящего в двух метрах от него, смотрел, как Расим пишет эсэмэску, и сердце Димкино плавилось от неизбывной нежности, — Димка сам не знал, что особенного было в этом Расиме, и вместе с тем даже просто смотреть — просто видеть — этого пацана было для Димки уже в кайф… глядя на Расима, Димка вдруг поймал себя на мысли, что сейчас, в эти самые минуты, он совсем не думает о сексе — он, в Расима влюблённый, смотрел на Расима, любовался им, сидящим напротив, и этого было вполне достаточно для ощущения полного счастья…
Но — только Димка так подумал, как в тот же миг он почувствовал между ног сладко шевельнувшееся томление, тут же невидимо заструившееся в член, стремительно наполняя член горячей твердостью, — желание секса с Расимом никуда не делось, оно никуда не исчезало и не пропадало — оно, это желание, лишь затаилось на время, чтобы властно, неодолимо напомнить о себе сладостно каменеющим в членом… а может, это был уже успевший сформироваться условный рефлекс? — ведь дома, в течение двух последних месяцев о Расиме думая, Димка перед сном регулярно мастурбировал…
Ну, то есть, он делал это перед сном в постели, делал систематически — и теперь точно так же, как дома, его член привычно запросился в кулак, требуя неотъемлемой ласки? Или, может быть, это было всё вместе: первая, душу заполонившая любовь — парень, сидящий рядом… неутолимая жажда секса — неистребимое стремление снова и снова испытывать самое главное в жизни удовольствие… желание мастурбировать в постели перед сном — как условный рефлекс, сложившийся за два месяца сладострастных погружений в кайф… может — это всё было вместе? Впрочем, как бы это всё ни объяснялось, а только член в трусах у Димки, лежащего под одеялом, стал стремительно напрягаться, наполняясь сладостным зудом юного желания…