— Меня в детдоме Маришой звали. Я заводилой была у девчонок, да и парни мне подчинялись. Все соседние с детским домом сады облазили и даже магазины грабили по ночам…
— огорошила нас мать затягиваясь сигаретой. Я знал что мама выросла в детдоме, но она никогда не рассказывала про свою жизнь в приюте.
— Да грабили магазины, в основном сладости брали. В детдоме особо конфетами не баловали. Но я вовремя остановилась, а некоторых моих подруг тогда на учёт в детскую комнату милиции поставили…
— мать насмешливо смотрела на нас, куря сигарету, прислонившись к дверному косяку а мы с братом на её налитые сисяры, которые просвечивались голые, сквозь ткань водолазки.
— Так что можете меня Маришой звать. Атаман Мариша более звучит чем Марина. А сейчас парни за работу. Там на терраске я ведра видела. Поищите где тут колодец и насчёт дров для печки тоже. А я пока пол подмету…
— сказала мать и повернувшись к нам спиной пошла в дом мести пол, а у нас с братом реально встали члены в штанах от того что мы увидели. У атамана Мариши не только груди просвечивались но и жопа. На матери были одеты чёрные трико в обтяжку, очень тонкие и сквозь них проступали белые трусики. Выходит что у мамы Марины в гардеробе были и белые трусы.
— Пиздец у меня сейчас член нахуй лопнет, если я не подрачу.:
— сказал мне брат, вытаскивая из своего рюкзака заветный жёлтый пакет с трусами нашей атаманши. Витёк ушёл за сарай и вернулся от туда с потным и красным лицом.
— Твоя очередь Костян. Но не долго а то мать нас запалит…
— произнёс брательник, давая в руки мне мамашины трусы.
— Да какой долго Вить? У меня вот вот хуй лопнет от напряга:
— сказал я брату и едва зайдя за сарай прижал к лицу, чёрные трусы мамы Марины. И сразу тяжёлый запах женских ссак и выделений ударил мне нос. Я нюхал мамины трусы и дрочил одной рукой. Представляя как я ебу тетю Оксану в её "ниве". На мать я по чему-то не дрочил. А вот на соседку с удовольствием и быстро кончил заливая бревенчатую стенку сарая молодой белой как сметана спермой.
— Нет ты видел её сисяры и жопу? Получше чем у этой шлюхи Оксаны. Она на лицо только смазливая а подержаться у неё не за что:
— говорил мне Витёк, когда мы с ним несли в дом ведра с водой. Колодца возле дома не было, зато ближе к реке в овраге бил родник, с ледяной но кристально чистой водой. К этому роднику в овражке, нас вывела едва заметная в траве тропинка. Которая шла от дома к реке. Дрова для печи, мы тоже нашли не менее быстро чем родник. Они лежали наколотые в дровнике за сараем и вскоре из трубы нашего дома, пошёл дым. Но предварительно нам пришлось прожечь печь бумагой для тяги, иначе весь дым повалил в дом а не в трубу. Этому нас научила атаманша Мариша. Мать много читала о жизни в селе и подсказала нам с Витьком что нужно делать.
Печка, которая стояла в зале, быстро нагрелась и раскалилась до красна всего от пары охапок берёзовых дров. А в батареях зашумела горячая вода, выдавливая воздух из обратки. Печь в доме была не простой а с котлом внутри к которому были подключенны чугунные батареи отопления. Сама печка находилась в зале прямо у двери сбоку, а топка и поддувало были на кухне, встроенные в стене зала. И зимой отапливался только зал а кухня была холодной. Что было на мой взгляд рационально.
По сравнению с нашей малогабаритной квартирой, дом родителей Михалыча, был просто дворцом. Кухня просто огромная а в зале можно было "играть в футбол" , настолько он был большим. Часть зала занимала печь, за печью была деревянная перегородка, в которой стояла большая железная кровать с шишечками на прутьях в изголовье. Судя по всему на ней раньше спала женщина, так как на спинке кровати весела юбка и женский халат. Печь и перегородка за ней, были сбоку возле стены и занимали меньшую часть зала. В котором у стены стоял большой разложенный диван — кровать, круглый раздвижной деревянный стол и тумбочка с телевизором, накрытым сверху белым тюлем. Но толку от телевизора было мало, так как в деревне не было электричества.
— Вот это моя комната будет а вы ребята вдвоём на диване ляжете. Я пока постели застелю чистым бельём а вы обследуйте дом на предмет свечей. Ведь не сидеть же нам в потёмках вечером…
— приказала нам мать и сама нагнулась к баулу с вещами вытаскивая из него постельные принадлежности. А мы с Витьком стояли столбом и смотрели на её жопу, обтянутую чёрным тонким трико, через которое просвечивались белые трусы. Попа у атаманши Мариши, была не сказать чтобы большой, но объёмной. И этот объём уходил не в бедра как бывает у большинства женщин, а в ягодицы. Бедра у нашей матери были обыкновенные, а вот жопа выпуклой и она притягивала к себе наш взгляд, словно магнит.
— Я что не ясно сказала парни? Обследуйте дом и террасу на предмет свечей…
— мать заметила что мы с братом стоим и вовсю пялимся на её задницу. Встала и повернулась к нам передом обтягивая машинально тугое трико на бедрах. И внизу там где у мамы был лобок, в этом месте ясно обозначилась выпуклость и прорезь по центру. Такое я видел только в школе на уроке физкультуры у некоторых девчонок через трико. Выходит что у нашей мамы, писька как у молодой девушки с пухленьким "пирожком" с прорезью по центру? Подумал я рассматривая без стеснения низ живота атаманши Мариши. Да и чего нам с братом было стенсняться? Мы были одни в этом доме и в деревне в целом а мать не глупая женщина и понимала что мы уже не маленькие. Она сама стоя напротив нас с братом с любопытством скользнула взглядом своих зелёных глаз по нашим стоякам в штанах. А бугры на ширинках у меня и у Витька, были приличные и это не ускользнуло от проницательных глаз Маришы.
— На вас что сегодня столбняк напал? Так я его быстро вылечу вот этим веником:
— мать схватила веник стоявший возле печки и стала обратной стороной, охаживать нас с братом по ногам. Правда била мама шутя, просто играла с нами.