Она оглянулась и широко улыбнулась.
— А ты очень хочешь?
— Хочу.
— Тогда до завтра. Здесь, на остановке. Хорошо?
Случай в деревне
: Виталик потерял "девственность" в прошлом году у родственников в деревне. Во взрослые кампании его, четырнадцатилетнего, не принимали, с ровесниками, которых он обгонял по умственному развитию, было не интересно, и Виталик развлекался тем, что наблюдал из кустов, как "отдыхали" взрослые парни. Было в деревне сакральное место, называемое местными "Пятачок" , являвшее из себя убитый ногами круглый кусок земли у столба с фонарем возле дома с "музыкой" , под которую танцевали, то есть обжимали девчонок, хлопали их по заднице и хватали за разные места. Особенно доставалось одной девушке выдающихся форм по имени Машка. С ней хотели танцевать почти все парни. Из-за нее происходили кровавые драки, а одного парня даже пырнули ножом. Была ли она красивая? Вряд ли. Скорее доступная. А еще ей льстило, что что за ней бегает почти все местное мужское население в возрасте от шестнадцати до двадцати.
Пользуясь своим служебным положением, а работала она парикмахером при вокзале на ж/д станции, Машка выбрила себе волосы ТАМ и не преминула сообщить об этом одному из "адъютантов" Коляна, "лучшего парня на деревне". Тот немедленно сообщил об этом своему "сеньору" , и тот устремился к "девушке" , расшвыривая других претендентов на "вожделенное лоно". Облапив Машку, Колян задрал ей платье до пояса и показал ее лысый лобок, блеснувший белым камнем в тусклом свете фонаря. Парни дружно взвыли, как олени во время осеннего гона, а Колян потащил Машку в "тайное место" в придорожных кустах, где под навесом стоял отнюдь не рояль, а половинка старого дивана. Виталик заранее замаскировался возле этого дивана, рискуя получить "в лоб, торец и глаз".
Колян толкнул Машку на диван и, задрав ей платье на голову, приник жадным взглядом к лысому лобку, освещаемому карманным фонариком. Потом отхлебнул из бутылки портвейна "Три семерки" , достал из штанов подъятый член и с размаху воткнул Машке в "киноварный персик". Машка охнула и, в качестве обезболивающего и возбуждающего допила портвейн, сотрясаемая бурным соитием. Но то ли изрядный глоток портвешка "Три топора" был той соломиной, которая сломала хребет слону, то ли сказался длинный и тяжелый трудовой день, но Колян быстро утомился, повалился возле дивана на примятую траву и захрапел. Таким образом, Машка осталась "неокученной" , но другие парни не рисковали посещать "тайное место" , пока там находился Колян.
Машка окинула мутным взглядом темные кусты, но, осветив карманным фонарем Коляна кусты, вдруг заметила Виталика и поманила его рукой, показывая на свою промежность. "Пропал!" , — подумал Виталик, но, как кролик, заколдованный змеею, сделал несколько шагов и оказался возле дивана. Что произошло потом, он помнил плохо. В памяти осталось только жгуче острое удовольствие и сладкое чувство опустошения. Тогда Виталик даже не подумал, что тогда он мог бы подхватить какую-нибудь заразу вроде сифилиса, триппера или мягкого шанкра, но Афродита и Амур, он же Купидон, помиловали юношу.
Об этом случае, вернувшись в город, Виталик рассказал друзьям- "мушкетерам" , на что те с недоверием и завистью покачивали головами. И сейчас, выходя на утреннюю пробежку, он вспомнил об этом с удовольствием, и его член немедленно отреагировал на воспоминания и оттопырил тонкую ткань тренировочных брюк. Виталик забежал за дом и тут же наткнулся на вчерашнюю сисястую бабку с пляжа.
Богатое тело
— Здрассте! — вежливо поздоровался Виталик на бегу.
— Здорово ты вчера черножопого оприходовал. — сказала бабка вместо приветствия. — Ты что, из этих, из "голубых"?
— Я? Нет! — возмущенно отверг подозрения "мушкетер". — Просто так вышло:
— Бывает, конечно, — согласилась бабка. — А вот к женщинам ты как?
— В целом хорошо.
— Это правильно! А девушка вчерашняя тебе кто?
— Пока никто. Мы вчера возле пляжа познакомились.
— Хорошая девушка, аккуратная.
И вдруг без всякого перехода спросила:
— А я тебе как?
И при этом распахнула цветастый халат, предварительно расстегнутый сверху до низа. Виталик растерялся, потому что ее богатства, как ему показалось, стали еще больше. Огромные, как два спущенных дирижабля, груди свисали на круглый живот, а тот, в свою очередь, наползал на гладко выбритый лобок, скрывая его почти полностью, и только глубокая развалина темнела между гладких ляжек.
— Ну, как? — нетерпеливо переспросила бабка. — Вижу, у тебя на меня встал!
Виталик согнулся, чтобы скрыть стояк от бабки.
— Вас как зовут?
— Анна Никитична, но для тебя Аня, — зарделась бабка. — А муж-покойник Нюрой звал:
Виталик зазозлился — и на Нюру, и на неизвестного Виталику мужа, и решил отвадить Никитичну раз и навсегда.
— Отсосать можешь, Нюра?
— Могу, — просто согласилась Нюра. — Но потом ты отъебешь меня по полной программе. Согласен?
Ну, что было делать? Виталика всегда манила неизвестность, и в этот раз неизвестным, неоткрытым островом, а, точнее, целым материком была эта дряблая старуха Нюра.