Гертруда довольно улыбалась. Русский оказался не таким уж страшным мужланом, как она себе представляла. Вот и сейчас, он ласкал, целовал ее, благодарил за то, что между ними произошло. Он был доволен. И Гертруда была довольна. Давно, очень давно она не получала такой сексуальной разрядки. Она чмокнула Егора в щеку. Маленьким полотенцем протерла его обмякший член от спермы и ее выделений, протерла себя. И, выскользнув из его объятий, пошла в душевую. Там хорошо подмылась и проспринцевала себя из маленькой клизмы заранее приготовленным раствором марганцовки.
Когда она пришла в спальню, русский уже спал, вытянув левую руку на ее половину. Она тихонько отодвинула руку и улеглась рядом. Лежала, всматриваясь в черты русского офицера. Ей понравилось, как все произошло. Он не был грубым, временами даже нежным. А главное, она опять почувствовала себя женщиной, которая кому-то нужна. И, еще он заботился не только о своем удовольствии, и удовлетворил ее, как никто и никогда в ее жизни. С этими мыслями она и уснула. Не так страшны эти русские, как их расписывала немецкая пропаганда.
Глава 5.
Марта Шлиппенбаум была девушкой стройной и на лицо симпатичной. Но, высокая, сухопарая с небольшой грудью, неширокими бедрами и тощими ягодицами, она никогда не привлекала к себе внимания мужчин. А уж молодые парни всегда предпочитали девушек пониже их ростом, а особенно тех, у кого в лифчике и под юбкой было за что ухватиться.
Выучилась она на учительницу младших классов и переехала в городок, где в местной гимназии было вакантное место. В городке мерия не смогла предоставить ей жилье и ее поселили в близлежащем поселке в маленьком одноэтажном домике. Она с удовольствием ринулась в работу, все свое время посвящая обучению детей и общению с ними. С мужчинами пару раз пыталась флиртовать, но каждый раз натыкаясь на полное безразличие, прекратила эти попытки. И решила: если Бог даст ей суженого, то — надо ждать. А нет — то и оставаться ей старой девой.
И вот, на постой к ней определили молодого веселого солдата. Слава Богу, он говорил по-немецки, и, она надеялась, недоразумений у них не будет.
Вечером, как и во всех домах, накрыли на стол. Марта нарезала овощей, наварила картошки. Сема открыл банку тушенки, наделал бутербродов.
Когда он достал флягу с водкой, Марта отрицательно покачала головой:
"Шнапс, о, нет-нет, у меня есть кое что получше. Она достала из подвала дома початую бутылку полусладкого токайского. Она очень любила это вино, но позволяла себе только одну рюмочку в свой День Рождения и по религиозным праздникам.
Марта постаралась накрыть стол, как на праздник. Красивые тарелки и бокалы, серебряные вилки и ножи — мамин подарок на ее двадцатилетие. Две свечи в красивых подсвечниках. Выпили, закусили и стали ужинать, присматриваясь друг к другу.
Русский очень прилично вел себя за столом: не чавкал, аккуратно пользовался приборами. А главное, все время ухаживал за ней. Подкладывал из блюд на ее тарелку, подливал вина в бокал. И, без умолку, болтал, ни о чем. Сначала познакомились — как кого зовут. Потом, что-то о стоявшей жаркой погоде. Потом, о красоте и вкусе ее овощей. Потом об ее умении готовить такую вкусную картошку.
Марта и не заметила, как они выпили всю бутылку. Она прибрала со стола. И так, как была в состоянии эйфории от выпитого, съеденного и внимания молодого человека, ей захотелось музыки. В комнате стояло ее гордость, настоящее настроенное фортепиано.
Она зажгла две свечи на подсвечниках фортепьяно села на круглый табурет, подняла крышку и заиграла. Она играла нежные мелодии Вивальди, Шопена, потом бурные Рахманинова. Сема присел рядом на стуле и очаровывался льющейся музыкой. Наконец, она устала. Сема попросился к клавишам. И, неожиданно для самого себя, красиво сыграл и напел их любимую фронтовую "Вьется в тесной печурке огонь". Марта была очарована нежностью мелодии и напева, хотя ничего из слов не могла понять.
Потом Марте захотелось танцев. Она достала из шкафа свой старый-старый патефон. Несколько пластинок. Сема завел патефон и поставил пластинку. Это были вальсы Штрауса. Они танцевали, все более и более прижимаясь друг к другу. Потом Сема в танце нашел ее губы, и они слились в страстном поцелуе. Потом, все также целуя ее, Сема подхватил Марту на руки и закружил по комнате в ритме танца.
Наконец мелодия закончилась. Сема, удерживая Марту одной рукой, другой снял иголку с пластинки, снял пластинку, закрыл патефон. И, удерживая Марту уже двумя руками, понес к себе в комнату. Марте было так сладостно колыхаться на его руках, но, поняв, куда ее несут, она затрепыхалась и выскользнула из его рук.