Затем отчим натянул на него презерватив и смазал этот агрегат вазелином. Он смотрел на мои испуганные глаза и откровенно глумился. Я догадался, что меня ожидает, и холодок пошел по моей коже.
— Пора сбить твою целку, сученок. Кстати, а она у тебя еще хоть имеется или вы с мамой над этим уже постарались.
Он ехидно засмеялся, а я заскулил и пустил слезу.
— Умоляю, не надо. Миленький Антон Николаевич, не надо целку, прошу вас.
Поворачивай свой зад и заткнись, пока я не отимел его шваброй, блядина такая.
Он толкнул меня ногой, а затем одним движением развернул мой зад к себе. Отчим снова привязал меня за яйца чулком, и я боялся даже двинуться. Тут же что-то холодное и влажное прикоснулось к моей дырочке. Я дернулся от неожиданности, но резкая потяжка за яйца вернули меня к моему плачевному состоянию. Он смазывал мою дырочку. Это смазка была такой прохладной, и анус болезненно сжался.
— Расслабь его, сейчас ты станешь полным пидаром, анальной шлюхой. Это будет твоя основная писька, твое влагалище.
Он сначала массировал мой анус, надавливая пальцами на сфинктер, наслаждаясь его сокращениями. Затем резко потянул на себя чулком мои яйца и буквально нанизал мой анус на свой палец. Меня проняла дрожь, гусиная кожа выскочила по всему телу. Как же это неприятно. Он смазывал круговыми движениями внутри прямой кишки, вытягивал палец и затем снова закладывал в меня вазелин. Постепенно внутри стало теплее, и палец уже не казался таким чужеродным и неприятным. Член напрягся с новой силой, и я был уверен, что мой орган рад выпавшей на мою голову экзекуции. Мерзкий кусок плоти вообще не следует моим желаниям и движениям разума.
Отчим вынул палец, и я почувствовал возле своего ануса изготовленный ним долботык. Постепенно он поступательными движениями проникал в меня, расширяя стенки ануса до неприличных размеров. Однако самая толстая его часть была явно мне не по силам. Я сначала и не думал, что он хочет ввести его весь. Но напор продолжался и продолжался. Отчим сопел над моей жопой, и явно возбуждался от происходящего.
— Прошу Вас не надо, мне больно.
Я попытался его упросить, но, кажется, это его только заводило.
Он трахал меня самодельной игрушкой, вводя ее все глубже и глубже в прямую кишку. Я весь ежился, стонал при каждом поступательном движении, но терпел. Неожиданно я почувствовал, что мой член начал гораздо более бурно реагировать на каждое движение долботыка. Причем таких острых ощущений я до этого не испытывал. Яйца налились желанием, дискомфорт улетучивался, оставалась одна похоть. Неужели я стану блядью с настоящим влагалищем, куда можно кончать как в женщину. Я вспомнил, как он дрючил в анус мою маму, а она мычала от боли и удовольствия. Мне так же хорошо, я неожиданно для себя начинаю двигать тазом навстречу его органу. Ах, зачем я сделал такую глупость. Антон Николаевич буквально взревел и неистово заработал долботыком, все глубже проникая в девственную прямую кишку. Он явно решил его всунуть весь до ограничителя, в том числе самую толстую часть, которая в диаметре была толще даже его члена. Я уже не подмахивал. Я стонал и просил остановиться хоть на минуту.
— Молчи, блядь такая.
Его глаза выражали настоящее безумие. Он долбил и долбил мою дырку, при этом только усиливая темп и натиск. От этого темпа и прикосновений в прямой кишке у меня там зародилась и развивалась волна, которая постепенно переросла в оргазм необычной силы и красочности. Я не понимал, что со мной происходит. Это было абсолютно новое чувство, я просто весь содрогался. Он продолжал вганять его в меня, но боли уже не было. Моя дырочка трещала и расширялась, пропуская все дальше тело долботыка. Наконец, вместе с подьемом волны оргазма, он преодолел последнее сопротивление. Долботык вскочил в меня до самого ограничителя и заполнил прямую кишку до отказа. Меня захлестнуло и начало трясти, анус и все внутренности сокращались, я просто выл, я чувствовал движение спермы по своим каналам. Она сорвалась где-то внутри и густой массой медленно двигалась к выходу, придавая мне подъем, о котором я не мог и мечтать. Я шлюха, я кончаю оттого, что меня имеют в жопу. Хотелось это прокричать вслух, хотелось умалять своего хозяина ебать меня еще сильнее, разорвать мой анус, и продлить минуты наслаждения. Казалось, оргазм длился вечность, время остановилось. Я смотрел на член, и ожидал, когда же увижу семя. Наконец с моего члена брызнула белая жидкость, а за ней закапала более густая субстанция. Член дергался от напряжения, но, казалось, он не участвовал в семяизвержении. Это делали внутренние судороги мышц мочеиспускательного канала выталкивающие мою похоть и стыд на всеобщий обзор.
Антон Николаевич шлепал меня по ягодицам и обзывал шлюхой.
— Вылизывай свою кончину.
Он в возбуждении вскочил и принялся пороть меня ремнем по ягодицам, придерживая мой зад у себя между ног. Я всхлипывал и визжал от резкой боли. Он норовил попасть в промежность, прямо по долботыку, торчащему из меня, как ствол орудия. Мой зад горел, а он вошел в раж и уже просто кричал.
Что, блядь, понравилось? Я тебя научу извращенец кончать без разрешения. Наконец он сел и вывалил свой разгоряченный член. Его орган стоял и был просто угрожающих размеров.