— А всё-таки ты молодец. — Аня уважительно глянула на подругу. — Классно папочек к теме подвела. Грамотно. И не боялась же!
— Анька, ты что?! — Ирка круглыми глазами глянула на подругу. — Да я чуть не обдулась со страху. И не соображала ничего, по-моему. Я даже не помню, что там делала и молола, только и надеялась: ты всё разрулишь.
— Правда? — Поёжилась Анька. — Хорошо, что я, сидя у твоего папы на коленях, этого не знала. А то бы точно… оконфузилась. — Она обняла подружку. — Ладно, идём. Победительницы… в памперсах.
Войдя в комнату девчонки, вдруг, натолкнулись на внимательные, изучающие взгляды пап. Они, не ожидая подобного, даже растерялись немножко и нерешительно замерли посередине. Аньке отчаянно захотелось вцепиться Ирке в руку. Что случилось?!
— Всё-таки хорошие девчонки у нас получились. Красивые. — Наконец, с самым серьёзным видом изрёк Анькин папа.
Тьфу, чёрт! Так это они тут смотрины устроили. Шоу-гёрлз, блин! Напугали чуть не до смерти. Ну! … Папочки! Анька на ватных ногах шагнула к столу, слыша за спиной Иркин вздох облегчения.
— Да. — Столь же глубокомысленно кивнул дядя Костя. — Только у Ирки всё же грудь побольше.
— А у Аньки ножки стройнее. — Не остался в долгу папа Игорь. — Так что один — один.
— Согласен.
— Иди ко мне, доченька. — Папа усадил Аню к себе на колени. — Ты у меня самая красивая!
Его ладонь ловко накрыла остроконечный, волнующий взгляд Анькин холмик, скользнула на другой.
— В самый раз по руке. Лучше не бывает. Не слушай никого, солнышко.
— Спасибо, папочка! Ты самый замечательный!
Расшалившаяся от облегчения Анька, обвив шею отца, поцеловала его прямо в губы и даже нахально поёрзала попкой по его, между прочим, начинающему оживать, стволу.
— Ну: За близкое знакомство? — Дядя Костя поднял рюмку.
Рюмки и стаканы с соком дружно звякнули.
— Кстати, о знакомстве. Думаю, стоит его произвести и в другом варианте. — Игорь, обнимая Аню, поставил рюмку на стол.
— Полагаешь? — Серьёзно глянул на него Костя.
— Да. Чтобы все уже намертво были повязаны. И ни один рот даже сдуру не раскрылся.
— Что ж, — дядя Костя задумчиво потёр подбородок, — пожалуй, в этом есть смысл. А что девочки скажут? Ты как, Аня?
— Как папа захочет.
Анька и в самом деле не была против. Они все уже столько наворотили, что одним чудом больше, одним меньше — без разницы. Если было с дядей Костей, почему с папой нет? Даже интересно… как с ним.
— Ты, Ира?
— Если все, то и я. — Ирка, похоже, отнеслась к идее с меньшим энтузиазмом, но отступать подружка явно не собиралась. — Заодно вас, как мужичков, заценим.
— Ой, ё-о! — Дядя Костя, фыркнув, ловко скользнул пальцем по мокрой Иркиной киске и шутливо мазнул девчонку по носу. — Всё чему пока научились — это ножки раздвигать. А туда же. В оценщицы!
— Ла-адно тебе дразниться. — Пристыженная Ирка смущённо сморщила носик и снова изобразила лукавую лисичку. — Лучше научи чему-нибудь, папочка.
— Занятия с репетитором для одиннадцатиклассниц. — В голос расхохотался папа Игорь. — Сегодня проходим правильно… сосание.
— Лишь бы не кружок "умелые руки". — Задорно отозвалась Ирка, с явным намёком изобразив жестом нечто вяло опущенное, и, спасаясь от заслуженного шлепка, торопливо съехала с ног папы Кости на пол. — Ай, ай! Папулька, не надо больше воспитывать. Я уже беру… "авторучку".
Быстро встав перед креслом на колени, Ирка склонилась к ещё отдыхающей папиной "игрушке" и, поцеловав, целиком втянула её в рот.
— М-м.
Ира выпустила стержень и, поиграв с ним рукой, снова охватила губами. Плечи и голова девушки заходили вверх-вниз.
— М-м.
— М-м.
Лежащая на холмике Аниной груди мужская ладонь лёгким круговым движением напомнила о своём присутствии. Аня, обняв папу, потянулась к его губам. Поцелуй лёгкой волной закружил голову, унося прочь все мысли о "правильном поведении". Сознание того, что с ней не просто мужчина, а именно её папа, странным образом действовало на девушку. С одной стороны Аня не воспринимала его "внимание" , как знакомую, заставляющую хотеть ласку. А с другой, сама необычность, даже невозможность ситуации возбуждала сильнее самых изысканных ласк, разжигая желание. Гремучая смесь лёгкого стыда от своей "доступности" собственному папе, стремления к близости с ним, возможности позволить это превращала желание в страсть, заставляя тело девушки вздрагивать от прикосновения сильных, нежных рук, рваться, забыв обо всём, им навстречу.