Ах, как он меня лихо шлепнул по заду! Там уже все горит от дружеских шлепков. Ведь еще в заведении Луис начал, там скоро синяк будет. Или трудовая мозоль! Но я послушно выражаю бурное удовольствие и продолжаю свой нелегкий, но благородный труд. Секс и радость мы приносим людям!
Кончаю. А он — нет, все мало! Интересно, где он выстрелит, в писе или в попе? Ведь вот-вот, я же чувствую! Хрипит уже, банан его уже раздулся до параметров зрелого кабачка, даже в мою порядком раздолбанную дырку туго входит. А во вторую — и подавно. Ну, давай, стреляй в меня, стреляй, я вся твоя!
Стреляет на спину, обильно заливая и ее, и мой зад, и вульву, и ляжки, и мат. Вот это извержение!
Меня вновь обтирают и подают еще бокал вина. Жадно пью. А можно еще? Можно! Вот спасибо, милые, я отработаю, правда! Только уже тяжеловато мне.
Снова лежу на спине, ноги на плечах этого юмориста с членом-торпедой и патриотическим лозунгом над ним. Рот распахнут, туда меня с размаху долбит поджарый мачо средних лет. Я уже, честно говоря, мало что соображаю. Только рефлекторно продолжаю подмахивать и стараюсь не задохнуться. Show must go on! И шоу продолжается! Как некогда в заведении фрау Дорт, я ощущаю себя одним огромным разработанным влагалищем, готовым принять члены всего мира в розницу либо оптом — неким одним огромным суперпенисом.
Натянусь как-нибудь! Периодически меня пронзает судорога очередного оргазма, это становится уже даже как-то обыденно, что ли, скучновато: Все ебут, да ебут, ласкового слова от них не дождешься! Ой, кто-то ласкает, нежно-нежно! Это что, тот же, или следующий? Да какая мне разница? Все равно хорошо! А вот сейчас точно вынул, в рот кончает, облизываю его, а кто-то опять обтирает мои бедра и промежность. Благодарно мычу, и вновь начинается эта бесконечная скачка.
Иногда наступает некое просветление, и я замечаю какую-то деталь. Вот Ирку подтягивают к краю ее ложа за ноги, эти ноги подхватывает очередной морячок и вводит в нее свой форштевень. А Ирка, похоже, уже ничего не соображает, глаза дурные, рот до ушей, весь в белесо-желтом перемазан, и в этот рот ей пихают очередной яйцеклад. И, дурная, дурная, а сосет, причмокивая, и подмахивает грамотно. Я, наверное, со стороны также выгляжу:
А вот совсем юный матросик, глаза вытаращены, слюнка течет, рука всю промежность измяла и на брюках предательское темное пятно. Эх не дотерпел. Интересно, до меня или до Ирки:
Группа умиротворенных орлов в помятых форменках привалилась к стенке и гимнастическим брусьям, трое жадно курят, аккуратно стряхивая пепел в пачку от сигарет. Это, похоже, те, кого мы уже обработали: Или отработали:
Все это — урывками, потому что в основном я вижу только очередной член перед лицом. Или стакан. Бедра трясутся, похоже, уже даже в промежутках между любовными актами. Ноги не сдвигаются. Булки тоже. Тупо ноют анус и промежность, как в первые дни работы. Похоже — затрахали Лотту лихие испанские пенители морей. Но, есть еще порох в пороховницах. Еще один потомок конквистадоров разряжается и корчится в оргазме. С моей, между прочим, помощью.
Тайм аут. Нас снимают с матов, заносят в душ, обмывают, новая порция вина. Сколько я сегодня выпила? А ведь и в одном глазу, весь хмель вышел. Вероятно, между ног: Еще и виноград: Как мило! Так, надо подкраситься, хорошо, что я косметичку прихватила: Но чтобы воспринимать этот мир адекватно, нам нужно еще одно лекарство, которого нам мужчины дать не могут. Только мы сами:
— Ирка, ты меня любишь?
— Да, Анечка, а ты меня?
— Конечно!
— Только давай мальчиков порадуем, он как стараются!
— О чем разговор, безусловно!
Очень хочется ползти в раскоряку, но мы выходим походкой манекенщиц, я с левой ноги, Ирка с правой. Гордо доходим до матов и тут нежно-нежно целуем друг друга и начинаем ласкать. Благодарные зрители взрываются аплодисментами, болеют за нас, а мы свиваемся, как гибкие лианы, гладим друг дружке самые сокровенные местечки, благо знаем их наизусть, ведь это не первый наш лесбис. Господи, как здорово Ирка это делает!
— Анечка, спасибо, Солнышко, только ты так можешь! — это моя любовь шепчет мне на ушко, нежно его прикусывая.
Милая, любимая, котенок мой, сейчас я отправлю тебя к звездам! Прямо возле матов свиваемся, как два зародыша и язычками и пальчиками доводим друг друга (или подруга подругу?) до блаженства. Ах! Вот теперь можно еще столько же членов! Вперед, амиго!
И снова я лежу животом на матах, бедра обхватили сильные руки (на запястье одной — якорек обвился цепью) , а в отошедшей от отека дырочке шурует шустрая колбаска. Вторую колбаску я со всем возможным усердием довожу до блеска язычком и губками и накачиваю ручкой. Второй ручкой, пардон, играю с клитором. Как это неприлично! На глазах стольких молодых людей: Голая: С членами во рту и промежности: И это преподаватель российской высшей школы, кандидат филологических наук, доцент, спортсменка и просто красавица!