— Что же нам делать? — испуганно затараторила Люба. — Я же не знала: Я думала, что:
— Тихо! Тихо! Спокойно! Не надо этих эмоций! Ребенка перепугаешь. Да, это, конечно, не норма — мастурбация в таком возрасте, — Марина Сергеевна подхватила давешнюю простынку и стала вытирать ею руки. — но это же не болезнь! Что тут лечить? Раннее развитие? Да и не сделаешь ты тут ничего уже. Если ребенок попробовал сладенького, за ушки уже не оттащишь. Да, Милочка? Нравится, когда писюху тебе теребят? То-то!
— А как же г-гормоны: Это не опасно?
— Я потом тебе дам рецепт, купишь в аптеке. Пропьете. Может стабилизируется состояние. Но вообще — это надо пережить. Здесь любые резкие действия — только все испортят.
— Так что мне? Так и продолжать? Пальцем: ?
— Ну, почему обязательно — пальцем? — в голосе женщины проскользнула насмешка. — Влагалище у нее чистое, никаких поражений я не вижу. Вставленный туда палец — это просто привычка. Ну не получают девочки влагалищных оргазмов, понимаешь? Все ее чувствительные местечки — снаружи. Вон губки малые, клиторок, сосочки.
— З-значит мне: м-можно:
— Ну, конечно, глупышка! А в вашем случае — даже нужно! Ну все. Одевайтесь! А я пойду покурю. — женщина сняла с головы обруч и снова стала похожа на фею из какого-то старого советского фильма. — Павел, не составишь мне компанию?
Пашка, с трудом вынырнув из кататонического состояния, вызванного последними событиями, механически кивнул и неловко поднялся, через карман поправляя своего измученного змея — чтоб уж совсем явно не выпирал.
***
Прохладный тамбур встретил их лязгом и запахом застоявшегося сигаретного дыма.
Марина Сергеевна красиво закурила и слегка прищурившись иронически посмотрела на Пашку.
— Ну что, Павел? У тебя, наверное, сейчас в голове полный сумбур, ведь так?
Пашка механически кивнул, и подумал, что наверное со стороны становится похож на китайского болванчика.
— Тогда лучшее, что можно здесь сделать — начать задавать вопросы. Времени у нас — целый вагон, — усмехнулась она. — Надо же чем-то его занять! Спрашивай.
Пашка попытался ухватить за хвост самую свою главную мысль, но не поймал и просто глупо спросил:
— Вы ведь все это специально, да?
Женщина задорно расхохоталась, и Пашка почувствовал как у него по позвоночнику прокатилась щекотная томительная судорога.
— Весьма лапидарно, молодой человек! Именно, что СПЕ-ЦИ-АЛЬ-НО! Вопрос же, на самом деле, другой, верно? Это вопрос — ЗАЧЕМ?
Пашка опять глупо кивнул и рассердился на себя уже окончательно.
— Ты, наверное, подумал, что это я тебя так дразню. Но это не так. Ну, или не совсем так. — Марина Сергеевна состроила мимолетную лукавую гримаску. — На самом деле тут есть две причины.
Женщина сладко затянулась и медленно выдохнула дым сквозь полные, хорошо очерченные губы. Пашка понял, что не может оторвать глаз от этих губ.
— Первая — воспитательная. Если ты заметил, у меня на руках внук, уверенно переступивший порог пубертата. В этом молодом человеке одновременно сочетаются не сочетаемые обычно качества — бешеный темперамент и патологическая застенчивость.
Марина Сергеевна снова затянулась.
— А: а откуда вы знаете про: темперамент, — выдавил Пашка вертевшийся на языке вопрос.
— Ну, мы же с ним живем в одной квартире. Его родители уехали работать за границу, и вот уже год этот охламон на мне. И уж поверь мне, спутать помещение, в котором живет озабоченный подросток, невозможно больше ни с чем: весь дом просто насквозь пропах спермой; в ванной все время ломается защелка, так, что невозможно плотно закрыть дверь; в стене между ванной и туалетом месяца три назад появилось некое малозаметное отверстие… Я могу долго еще продолжать, но диагноз очевиден — подростковый спермотоксикоз.
— Он: он что, за вами: подсматривает?
— Ну, конечно! А как же? Или ты думаешь, что я старуха и у меня не на что посмотреть? — женщина вперила в Пашку иронический взгляд и слегка, почти неуловимо изменила позу.
*****
У Пашки отвалилась челюсть: перед ним в облаке дыма стояла не пожилая дама со следами былой привлекательности, а исполненная неотразимой женской власти, полнотелая, бесконечно соблазнительная человеческая самка. В голове мелькнула дурацкая идиома "в самом соку". Только сейчас он оценил ее широкие крутые бедра, высокий бюст, подтянутый, слегка округляющийся книзу живот, длинные полные ноги: Да за ТАКОЙ женщиной просто грех не подглядывать! Сколько же ей лет? Не может же быть меньше пятидесяти?! Но черт побери, эта цифра СОВСЕМ не вязалась с иронически смотревшей на него сейчас Мариной Сергеевной!!!
— Н-н-нет! Конечно нет! То есть — да! Я имею в виду: — конфузливо затараторил Пашка
— Я тебя поняла. — кивнула она удовлетворенно. — Извинения принимаются. Живи!
— И: И вы не против этого: Ну, чтобы Лешка подсматривал:
— С чего бы это? Пусть лучше на меня смотрит, чем по подворотням всякие шалавы будут им помыкать, торгуя своими сиськами-письками.
Марина Сергеевна прикурила новую сигарету.
— Видишь ли, Павел, -продолжила она задумчиво. — Я врач. И я точно знаю, что любые ограничения в половой сфере — это прямой вред для здоровья. Причем часто необратимый вред. Ты, конечно скажешь, что культура налагает на отношение полов массу запретов, и это правильно, наверное. Но я не психолог и не социолог. Я изучаю человеческое тело. А оно не врет. Никогда! Поверь мне, если озабоченного мальчишку вдруг обидела злая самочка, эффект проявляется на всех уровнях и процессах, происходящих в его организме. И чем больше у мальчика комплексов — тем глубже органическое поражение. Поэтому, если Лешке настала пора хотеть женского тела, то я, как его бабушка и воспитатель, обязана сделать все, чтобы он его получил.
Пашка глубоко задумался, пытаясь поместить в голове эту мысль. Мысль активно сопротивлялась.
— Но тогда, получается, — медленно начал он. — Самый простой способ это сделать:
— Ну, конечно! — подхватила Марина Сергеевна. — Самый простой способ — соблазнить его, дать ему эти первые и самые важные уроки самой.
— Но вы этого не сделали?
— Нет, не сделала.
— Почему же? Это же прямо вытекает из Вашей теории: — съехидничал Пашка.
— Да вот потому же! — в тон ему ответила женщина. — Здесь мы переходим ко второму качеству Лешика — патологической застенчивости. Ты пойми, в отношениях полов страшны не только искусственные ограничения сами по себе. Насильственная ломка этих ограничений — тоже очень опасна. Ну представь себе, ты, например, мальчик, у тебя все время стоит, тебе все время очень хочется. И вот к тебе приходит твоя собственная любимая бабушка, которая с тобой с самого твоего рождения, раздевается и начинает приставать. Что с тобой будет?
Пашку передернуло.
— Ну вот то-то. Когда Лешка за мной подсматривает, он думает, что делает что-то очень плохое, просто не может удержаться — гормоны бушуют. Я знаю, он этого очень стыдится. И если я даже просто намекну, что знаю про это — это будет для него глубокой травмой. Поверь, мне ли не знать своего внука! Нужно, чтобы он сам добился близости от женщины, которая ему нравится.
— И Вы: