— Тебе плохо? — теперь она его, Пашкина, женщина, он пометил ее и он будет звать ее на "ты".
— Нет. — она не против. — Мне хорошо.
— Почему же ты плачешь?
— Мне тебя жалко. — она еще раз всхлипывает и глядит на Пашку. — Я у тебя первая? Да?
— Ты первая, кто меня захотел, — выдыхает он, глядя на ее мокрое от слез и спермы лицо
— Да. Я первая, кто тебя захотел.
Она выпрямляется и поворачивается к Пашке, а он, не выдержав, благодарно зарывается лицом в мягкую пушистую шерстку на ее выпуклом лобке. Теперь плачет он, судорожно оглаживая и сжимая ее крупные мягкие ягодицы, а она нежно перебирает его волосы и задумчиво улыбается.
***
Марина критически оглядела приведенного в относительный порядок Пашку, на корню пресекла его попытку стянуть с себя только что наспех почищенные и надетые на голое тело брюки (мокрые стринги были признаны непригодными к носке) и, выглянув за дверь, вытолкала его наружу.
— Давай, Павлик, иди. Скажи Лешке, чтобы принес мою синюю сумку. Я переоденусь и подойду. И помни, все делаем по плану!
Пашка, слегка покачиваясь на нетвердых ногах, поплыл вдоль вагона, отчетливо понимая, что в его легкой голове нет ни одной мысли. И это было здорово.
В купе царил веселый переполох — Милочка втянула Лешку в какую-то свою шумную игру, и они с визгами и воплями летали с полку на полку вокруг безучастной Любы, листающей какой-то яркий журнал.
Пашка перехватил пролетающего мимо потного Лешика и вытряхнул из него военную тайну нахождения синей Марининой сумки. Вытаскивая ее из под тяжелой полки, он вдруг поймал на себе Любин удивленный взгляд. Она покрутила головой, принюхиваясь, и в упор глядя на Пашку спросила:
— Тут чем-то пахнет, ты не чувствуешь?
— Может сигаретами? Марина Сергеевна меня всего обкурила.
— Может быть, может быть, — с сомнением проговорила Люба. — И где же Марина Сергеевна?
— В туалет пошла, — сделал нейтральное лицо Паша.
— В туалет, значит: ну-ну: — Люба с подозрением прищурилась.
Заминая тему, Пашка сам отволок сумку Марине.
Вернувшись в купе Пашка выдохнул с облегчением — Любе было не до расспросов — она была погребена под свалившимися на нее сверху детьми, и по Любиной полке каталась туда-сюда галдящая куча-мала.
Пока женщина выбиралась из-под детей, в купе вошла потрясающая Марина, одетая в золотистый китайский халат с драконами, и Пашка окончательно расслабился.
Чтобы навести в купе хоть какой-то порядок, он взял руководство в свои руки, загнал детский сад наверх, залез следом и уже через пять минут дети мирно играли в больницу. Наверху было душновато, и они, с разрешения взрослых, быстро избавились от лишней одежды. Помаявшись, Пашка тоже последовал их примеру.
Женщины о чем-то тихо беседовали внизу, и Пашка несколько раз ловил на себе удивленный и заинтересованный Любин взгляд. Значит, теперь у нас только один участник этого спектакля не знает вообще ничего — это Лешка. Тот самый Лешка, который то и дело пасся взглядом в Любином декольте, рискуя в конце концов окосеть. И Пашка очень хорошо понимал пацана — сверху действительно открывался прелестный вид на Любино роскошное хозяйство: в ярком свете купейного плафона тяжело покачивающиеся при каждом движении, едва сдерживаемые легкой тканью белые с бледно-голубым прожилками дойки (более подходящего слова Пашка подобрать не мог) выглядели нарочито, по-блядски откровенно выставленными напоказ. Легкие Лешкины шорты топорщились напряженным стоячком, который он время от времени пытался замаскировать причудливыми позами.
Да что там говорить о Лешке! Пашкин змей, даром что два раза выдоенный, тоже жил своей жизнью, выпирая между ног красноречивым бугром.
Этому невольно способствовала Милочка, одетая только в чуть великоватые трусишки, чьи прелести в тесноте верхней полки то и дело мелькали перед носами возбужденных мальчишек.
Лешка краснел и стеснялся, когда Милочка, стоя на четвереньках поворачивалась к нему задиком с отвисшей и ничего не скрывавшей проймой трусиков. Решив, что пора наконец сдвигаться с мертвой точки, Пашка, заговорщически подмигнув ему, заставил Милочку стать больной, решительно стянул с нее трусишки и совместно с доктором Лешкой провел подробнейший осмотр пациентки. Осмотр состоял в тщательном пальпировании молочных желез, наружных и внутренних половых органов пациентки, а также ее ягодичек и анального отверстия. Милочка закатывала глазки, сосала пальчик, сладко причмокивая губками, и покряхтывала.