"А попарь меня в твоей баньке!" , попросил Евсей.
"А сам себя что, не попаришь?" , возразила Ира.
"Не сам — это не то, вот полежать на полке, чтоб тебя кто до красноты отхлестал — это да".
Ирина знала толк в банном деле. Да, сам себя так не попаришь, как если, кто умелый попляшет тихонько веничком по спине нагоняя жарок, а потом пойдет хлестать вкривь и вкось до тех пор, пока тело не станет цвета вызревшей свеклы.
"Ладно, если приставать не будешь — попарю!" согласилась после некоторого раздумья она.
* * *
Евсей лежал на верхней полке в бане и ждал Ирину. Он уже похлестал себя веничком: грудь, живот ноги и ждал главного — когда ему попарят спину.
Ирина зашла из предбанника одетая в нательную рубаху — наверное мужнину.
"Отвернись и не зыркай!" , приказала Евсею. Тот послушно отвернулся лицом к банному окошку.
Прошлась тихонечко веничком по плечам, по спине, по ляжкам и икрам ног. Туда-сюда, туда-сюда. И, наконец, принялась хлестать тело Евсея, что было силы. Евсей только крякал под ее ударами.
"Всё, больше не могу" , устало опустилась на лавку Ирка. Евсей повернул голову и глянул на нее: совершенно мокрая от пота, в прилипшей к телу рубахе и сомлевшая от банного жара он была чудо как хороша. Крупная грудь, обрисовавшаяся из под прилипшей к телу рубахе, изящная талия, мощные широкие бедра.
"Ну, давай я теперь тебя попарю — ты ж всё одно мокрая вся!" , предложил Евсей.
Ирка неожиданно для себя согласилась, очень уж любила банное удовольствие.
"Только встань в угол и не зырь на меня!".
Когда Евсей встал с полки и отвернулся, она быстро скинула мокрую от пота рубаху и легла на полку прикрыв бедра руками и спрятав, по возможности грудь.
Евсей парил ее минут двадцать, иногда давая передохнуть минутку, полив перед этим прохладной водой из ковшика.
Наконец, Ирка расслабилась вся — руки уже просто лежали вдоль тела и не было ей никакого дела до того, что чужой мужик пялится на её роскошный зад.
Евсей несколько раз окатил ее прохладной водичкой из ковшика и стоял, любуясь женским телом. Оно так заворожило его, что он не удержался и приник губами к копчику, а потом прошелся легкими поцелуями вдоль всей хребтинки до самой шеи.
Ирка не поняла, что это были за касания к ее телу, но они необычайно понравились ей. Ее тело млело под мужскими ласками, не ощущая никакой угрозы. Распаренная она безвольно лежала на животе, и ей не хотелось даже пошевелиться.
Евсею так нравился запах и вкус свежевымытого, распаренного женского тела, что он продолжал работать и работать губами и языком. Легкими нежными касаниями он осыпал тело Ирины поцелуями, иногда облизывая кусочек тела языком.
Ирине казалось, что ее унесло в заоблачные выси, единственно, что нарастал жар внизу живота. Забылись, ушли в сторону все обещания себе: не быть с чужим мужиком. Осталось только чувство неги тела, чувство того, что кто-то большой и сильный ласкает и голубит твое тело.
Евсей уже не мог терпеть — у него так встал и раздулся от вида и ласк молодого тела, что он буквально запрыгнул на Ирину, придавив всем своим телом. Ирка не смогла даже шевельнуться под его весом. А он, не медля ни секунды, вонзил в нее свое распаленное жало. Ирка застонала от ощущения полноты в своей вульве. Она стонала и хрипела при каждом его толчке и, наконец, заорав от накрывшего ее оргазма, сомлела и бездвижно лежала на полке. Евсей работал все быстрей и быстрей. Как же ему нравилось прижиматься к ее телу к этим белым ляжкам! И вот, наконец, пульсация в головке члена и выброс семени, темень в глазах и слабость во всем теле.
Евсей поднялся с Ирины, посмотрел на распростертое перед ним бездвижное тело.
"Господи, неуж-то сердце от жара зашлось?!" , перепугался Евсей. Он трижды окатил спину и ноги Ирины прохладной водой. Потом перевернул Ирину на спину и приложил руку под левую грудь. Сердце стучало. Лоб Евсея покрылся испариной: "Слава Богу, жива!". Евсей полил грудь и голову Ирины прохладной водой. Потом приблизился к лицу, чтобы ощутить дыхание. И тут Ирка открыла глаза.
"Змей! Змей — искуситель!" , только и смогла выговорить она воркующим голосом и, схватив его за шею, приникла к его губам.