Потом был бессильный плач, неподдающаяся крышка, окровавленные пальцы: сытые вороны, пепелище с остовами домов… железный ошейник моего верного пса, рассеченный мечом: черно-красные тряпицы на деревьях, предостерегающие путников. Король без раздумий пожертвовал маленькой деревней ради целого королевства, но я не находила оправдания его поступку ни тогда, ни теперь, когда постигла основы целительства с ключевым постулатом "меньшего зла". Услуги магов дороги, смола куда дешевле:
Я брела по оттаивающему лесу, судорожно сжимая котомку с остатками припрятанной в подвале картошки. На избушку лесной знахарки я наткнулась совершенно случайно, провела у доброй старушки около недели, а там гостивший у нее племянник подвез меня до Стармина на телеге.
В тот же день меня приняли в Школу Чародеев, Пифий и Травниц.
: Я уже не молчала, я рассказывала Лёну свою историю, ничего не скрывая. Он не поддакивал, не произносил слов утешения, он просто разделил со мной тот страшный весенний день, и воспоминания потеряли свою пугающую остроту и перестали быть наваждением.
Мне больше никогда не снились кошмары.
* * *
Вампиры с явным нетерпением следили, как я прощаюсь с Лёном у фонтана и он передает мне букет полевых цветов, нащипанный по обочинам дорог. Букет был выдержан в синих тонах — васильки, колокольчики, пушистые фиолетовые ежинки на полуголых стеблях, десяток крупных страстоцветов — с каймой из тысячелистника. Собирала букет я, но потом всучила цветы Лёну, увлекшись погоней за чем-то маленьким и светящимся, вроде пухлого золотого жука, выпорхнувшего из пунцовой чашечки дикой лилии. Естественно, не догнала, о букете забыла, и Лён, не напоминая, терпеливо нес его версты полторы. Пока вампир помахивал букетом в опущенной руке, тот выглядел вполне прилично, но стоило придать цветам естественное положение, как те горестно повесили головки. Лён непритворно смутился. Выглядело это так, словно незадачливый ухажер дарит девушке розы, которые неделю назад отвергла предыдущая пассия. Не пропадать же добру:
— Не пропадать же добру: — вслух повторила я, макая букет в фонтан. — Как ты думаешь, они отойдут?
— Полевые цветы живучи.
Лён ушел. Ожидавшие — нет, из чего я заключила, что ждут именно меня. Мокрые цветы выглядели еще плачевнее, теперь ими не прельстилась бы даже умирающая от голода коза, не говоря уж о даме сердца. Встряхнув букет, я храбро пошла навстречу вампирам. Собравшиеся поздоровались и расступились, пропуская меня в Кринин дом. Но уже через несколько секунд робкий стук в дверь дал мне понять, что от вампиров так просто не отделаться.
У всех посетителей болели зубы. В большинстве своем здоровые, но реклама сделала свое дело. Я никому не отказала в помощи, денег не взяла, зато сняла пару слепков для курсовой работы и оставила на память вырванный клык с дуплом. Болезные вампиры страшно смущались, неохотно признаваясь, что решили прибегнуть к моим услугам только из-за отсутствия Травницы, которая вообще-то опытный, но, к сожалению, трудноуловимый специалист. Я все-таки посоветовала ее поймать. Магия магией, и травами все болезни не излечишь, но лучше применять комбинированное лечение. Кроме того, нельзя переносить врачебный опыт с одной расы на другую.
Цветы, кстати, отошли. В другой, лучший мир.
Глава 13
Этой ночью я узнала кое-что новенькое о физиологии вампиров. Ложились они очень поздно, часу во втором ночи, вставали в пять часов утра. Для сравнения — у селян людей день кончался вместе с заходом солнца (зимой и летом) , а начинался, соответственно, на утренней зорьке. Вампиры тоже просыпались с петухами, но самое веселое начиналось поздним вечером, когда одну половину неба обсыпало частыми звездами, а под исподом второй догорали закатные облака. Ни о какой работе речи, естественно, не шло. Все хозяйственные хлопоты заканчивались в три часа пополудни. Взрослые собирались в группы, молодежь, напротив, разбивалась на парочки. Первые шли в Дом Совещаний или просто к кому-нибудь в гости обсудить текущие дела и (чего уж там греха таить) посплетничать, вторые загадочно шуршали в кустах цветущего жасмина. Дети безбоязненно играли на темных улицах, подростки вообще отправлялись в лес — играть в разбойников и, как ни странно, упырей. Ложась спать ближе к полуночи, я чувствовала себя страшной соней — на улицах продолжала кипеть жизнь! Но к двум часам ночи вампиры постепенно расползались (ужасно хочется сказать — разлетались) по домам. Моя хозяйка Крина, на цыпочках минуя сени, молча раздевалась и забиралась на печь, стараясь не шуметь. Я все равно просыпалась — я сплю очень чутко, а коль уж я проснулась, мне обязательно нужно выйти во двор и на пару минут уединиться в узкой дощатой будочке с маленьким ромбовидным окошком. Потом я сонно плелась назад, валилась на кровать и снова засыпала. Крина будила меня в десятом часу, когда завтрак уже стоял на столе.
Сегодня же я выяснила, что вампиры спят не только мало, но и крепко. Очень крепко: Меня разбудил волк, он запрыгнул в распахнутое окно, ловко поддел носом одеяло и разлегся у меня в ногах. Я оставила его нежиться, попросила только не распускать блох, а сама встала и пошла умываться. Птицы щебетали, безветренная прохлада предвещала жару, макушка солнышка давала ровный белый свет. Уж и не помню, что мне потребовалось от Крины, кажется, я уронила в тазик с водой полотенце, а пытаясь его высушить, напутала с заклинанием, и полотенце обуглилось. По улицам уже сновали вампиры, бодрые и целеустремленные, и я справедливо рассудила: минутой раньше — минутой позже, моей хозяйке все равно вставать.
Крина спала на боку, ко мне спиной. Я позвала ее, легонько потрясла за плечо, а она: тяжело обвалилась на спину, безжизненная, вялая, холодная. Губы посерели, в лице ни кровинки. Я торопливо проверила зрачки, они были расширены и не реагировали на свет. Передо мной лежал труп, причем труп свежий, не окоченевший и довольно приятно пахнущий цветочной настойкой. Я поискала пульс — сначала у себя (все время забываю, где он находится) , потом у нее; не обнаружила его ни там, ни там. Впору кричать "караул" , но тут Крина глубоко вздохнула, через силу разлепила веки и хрипло спросила:
— Что случилось?
— Полотенце: — пролепетала я, с трудом обретая дар речи. — Я: я его сожгла и утопила: То есть наоборот: Запасное бы.
Крина зевнула, протерла руками глаза.
— Конечно, деточка, возьми в комоде: третий ящик, под простынями:
— А: да-да. — Я отправилась за полотенцем, едва переставляя ноги от пережитого ужаса. На щеке застывала, стягивая кожу, серая мыльная пена. Когда я вернулась с пустым тазиком, Крина как ни в чем не бывало хлопотала у печи, бодрая и румяная. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, только поинтересовалась, хорошо ли она спала.
— Да, деточка. Мы, вампиры, спим, правда, крепко, но ты не стесняйся, буди меня в любое время.
Крепко?! Всего минуту назад она лежала труп трупом и я не знала, куда сначала бежать — за Повелителем или Травницей! Неужели сказки о живых мертвецах — правда? Не дожидаясь первых оладий с пылу с жару, я уже с улицы крикнула Крине, что скоро вернусь, и побежала к Лёну за ответом.
* * *
Интересно, почему покои Повелителя никто не охраняет? Даже слуг не видать — бери, загадочный монстр, Повелителя Догевы тепленьким: то есть холодненьким. Я нашла Лёна в третьей по счету комнате, половину которой занимало роскошное ложе, больше напоминавшее королевский катафалк. Вампир лежал на спине, вытянув руки поверх одеяла, прекрасный и безнадежно мертвый. Золотистые волосы рассыпались по подушке, на лице застыло спокойное мечтательное выражение, с каким надеются отойти в вечное царство правители мира сего (но хоронят их почему-то в закрытом гробу — видно, приходит по душу кто-то кошмарный) .
Не долго думая, я прижалась ухом к его обнаженной груди. К моему великому разочарованию (с научной точки зрения) , Лён был жив, однако редкие биения сердца скорее угадывались, чем прослушивались. Сон напоминал зимнюю спячку летучих мышей, способных понижать температуру тела на несколько градусов, замедляя обменные процессы. Я погладила его волосы, провела пальцем по губам, потрогала пресс. Самое время выяснить главный вопрос об анатомии вампиров — какой он у них? Большой, толстый, чешуйчатый, с крылышками или зубастый? Затаив дыхание, боясь разбудить, стала понемногу стягивать с Лена одеяло. Под одеялом зашевелилось и спустя пару секунд дыхание участилось, стало более заметным. Я быстренько отскочила. Губы порозовели. Лён открыл глаза, минуту бездумно глядел в потолок, потом повернулся к пунцовой мне.
— Все экспериментируешь? — совершенно нормальным голосом спросил он.
— Да, кажется, я докопалась до истоков еще одной легенды.
Лён сел, откинул с лица волосы, зевнул.
— Поздравляю. Надеюсь, завтра меня разбудит не осиновый кол?
— Не знаю, не знаю: — с сомнением протянула я. — Я еще девичьи слезы не испытала. От которых испаряются.
— Ну, это смотря с чем смешать:
Разговор прервало внезапное появление синеглазого Старейшины, не соизволившего постучаться. Радости на его лице я что-то не заметила — он вытаращился на нас, как высокородная дама, заставшая единственную дочь в объятиях портового грузчика. Я поспешно вскочила с разобранной постели, пробормотала: "Я уже ухожу" , — и угрем проскользнула мимо застывшего в проеме вампира. Во дворе меня поджидали остальные Старейшины. Вряд ли они мечтали ознакомиться с результатами эксперимента. Поздоровавшись (и получив весьма прохладный ответ) , я покинула вражий стан, угнетенная численным превосходством противника.
* * *
На завтрак были картофельные оладьи с грибной подливкой и парное коровье молоко, не любимое мной с детства. Я попросила кружку воды и смело воткнула вилку в спину первой оладушке.
— Как там Лён? — поинтересовалась Крина.
— Живой, — невпопад ответила я и поспешила поправиться. — То есть, нормально. А откуда вы знаете, где я была?
*****
Крина только улыбнулась.