Сегодня Лешка опять приперся в мой магазин. Да, это и не магазин вовсе, а так, полковая лавка, со всякой всячиной для курсантов. Опять, наверное, за конфетами. Снова упрется взглядом в россыпи карамели и дешевой шоколадной помадки, будет млеть, выбирая, на что сегодня потратить зажатые в ладони 20-30 рублей. Больше не может — денежное довольствие у курсантов мизерное, трат — немало, и нужно быть очень экономным, чтобы растянуть деньги на месяц. А мать, оставшаяся одна в маленьком поселке, откуда Лешка приехал поступать на курсы младшего офицерского состава, помочь с пенсии явно не могла.
Каждое появление у меня Лешки — и радость и мука. Я начинаю злиться — скорее на себя, чем на него, но поделать с собой ничего не могу. Исподлобья облизываю его с головы до ног, зная, что опять полночи не усну. Вроде и нет в нем ничего — парень и парень. Ну, ладненький, стройненький. Физиономия проста, как валенок. Да и откуда быть другой! Вот только распахнутые на мир глаза, да искренняя белозубая улыбка в пол-лица, да неистребимая открытость и благожелательность как магнитом притягивали меня уже два месяца, с момента его появления в школе.
Знал бы он, зачем я хожу по средам в полковую баню, когда по расписанию мылась его рота. И сижу, прикрывшись мочалкой, во все время их помывки, исподлобья наблюдая за незатейливыми игрищами этих идиотов под душем! И стараюсь из-за всех сил, чтобы никто ни о чем не догадался!
Но сегодня с Лешкой было что-то не то. Серьезный, сосредоточенный, в глаза не смотрит, быстро купил конфеты, быстро рассовал по карманам и, не попрощавшись, ушел. Не знаю, что случилось — может заболел?
Я даже думать не мог до увольнения в запас, что когда-нибудь буду так западать на парней. Правда, еще во время службы (майором я был, преподавателем в этой же школе) начал ко мне подкатывать один курсант, по фамилии Дуров. И действительно —
дуб-дубом, которому эксплуатация энергетических установок космодрома никак не давалась. Перед экзаменом по моему предмету попросил дополнительную консультацию. Заявился вечером ко мне в общежитие, с закуской и выпивкой. Я его угощение на х@й послал, но консультировал до двух ночи. Попросился остаться у меня до утра, до казармы якобы далеко шлепать. А у меня в моем холостяцком жилье и положить-то его некуда. Ну, бросил ему матрас на пол, нашел какую-то подушку — улегся. Заснул и я. Проснулся где-то часа через два, обнаружив свой колом стоящий член у него во рту. Да и проснулся-то от того, что кончать начал. Вырвал член наружу, да и перееб@л ему кулаком по залитой спермой морде. И пинками голым гнал по коридору до самой лестницы. Хорошо ночь была — никто ничего не увидел. Не знаю, как он голым до казармы добрался. На экзамен имел наглость заявиться, но получил твердое "два". Три раза пересдавал, но я добился, чтобы его отчислили. Ну, он быстренько устроился прапорщиком на оружейном складе, да так и остался в школе. А со временем попал в отдел снабжения, начальником каким-то стал.
Постепенно как-то забылось все. А вот когда я увольнялся в запас — настал его час. Деваться мне было особенно некуда — холост, квартиру не давали, жить в общаге разрешили, а работать преподавателем — нет, только военные могли преподавать. Тут он опять и подкатил — мол, могу с работой помочь. Опять приперся с выпивкой, закуской. Ну, думаю, хрен с тобой, давай перетрем. Он предлагал должность заведующего магазином. Конечно, заподло было мне, майору запаса, технически грамотному мужику, идти торговать, да выбора особенного не было, нужно было что-то жрать. — Хорошо, говорю. Подумаю! А он: — Ты, майор, не выделывайся. И за эту должность по гроб жизни благодарен мне должен быть! Покоробила меня его фамильярность, да понимаю — с работой в школе полный пизд@ц. Даже такая работа — удача.
Не помню, что пили и чем закусывали. Где-то за час наклюкался я почти до бесчувствия. Вроде что-то вижу и как-то соображаю, но даже рукой двинуть не могу. А он неспеша меня раздевает догола, да и оттаскивает на кровать. Уложил на спину, да и начал деловито обрабатывать ртом. Въеб@л бы ему опять, да руки не поднять. Но своего он добился — хер встал, налился. А он аж стонет, насаживается ртом, глаза закрыл, бьется лбом в мой живот. Чувствую — скоро кончать буду! Напрягся, задубел, выгибаюсь навстречу. Но не дал он мне в рот слить — скинул одежду, да сверху забрался и жопой на хер насаживается. Понял я, что он задумал, пытаюсь вывернуться на живот, но он аж зарычал: — Не вздумай, майор, а то я сам тебя вы@бу, в девках будешь бегать! Помешать- то ты мне сейчас ничем не сможешь!