— Везет тебе, Корявый! — завистливо произнес Хмыка, окуная кисточку в банку с краской и густо мажа ей облезлые линии разметки на плацу, — Мамка приехала, да еще с девчонкой твоей, как же ее предки отпустили то?
— Так она не одна, она с матерью своей. — ответил я, снимая шапку и вытирая пот со лба.
— А ко мне хрен кто приедет, — грустно сказал Дутый, — даже вон на присягу и то не смогли, денег жалко, далеко больно ехать…
— А я вообще детдомовский, — вздохнул Хмыка.
— Пацаны, заканчивайте ныть! — попросил я своих друзей-сослуживцев, — а то прям ей богу виноватым себя перед вами чувствую, может и не ходить мне завтра в это чертово увольнение?
— Да ты чо, Колян! — возмутился Дутый, — Мы за тебя наоборот, только рады!
— Не вздумай отказываться! — согласился с ним Хмыка, — О нас не беспокойся, переживем…
Некоторое время мы молча красили плац, потом Хмыка снова заговорил на тему моего завтрашнего увольнения:
— А девчонка то у тебя красивая? Фотка есть?
— Была, — ответил я вздыхая, — вон Дутому показывал в учебке, да только сперли ее тогда вместе с деньгами.
— Да, было дело. — кивнул Дутый, — Однако, когда на фотке это одно дело, а в жизни все по другому…
— Слышь, Колян, — обратился ко мне Хмыка, — А вы куда завтра пойдете, если не секрет?
— Наверное сначала в парк, а потом не знаю. — пожал я плечами.
— А может вместо парка предложишь им на пруд сходить, который на полигоне? — предложил неожиданно Хмыка.
— Это еще зачем? — изумился я.
— Завтра почти вся часть с утра на сенокос уедет, ни офицерья, ни дедов не будет, только мы, салаги, да прапор один. Мы с Дутым через забор возле старого КПП махнем и у пруда в кустах затаимся, хоть одним глазком на вас глянем, а потом идите куда захочется.
— Ладно, считай уговорил, — согласился я.
На следующий день, я как и пологается, в 10. 00 был у главного КПП и мои визитеры долго ждать себя не заставили.
— Ой, Колька, какой же ты стал! — бросилась мне на шею мать, — прям мужчина настоящий!
Моя девушка Лиза скромно стояла в стороне и мило улыбалась, как же я успел соскучится по ее взгляду и улыбке!
— Ну, куда двинем? — спросила тетя Валя, Лизина мама, — Тут в городе парк вроде не плохой, может туда?
— Да там людно слишком, — сказал я, помятуя об уговоре с друзьями, — давайте лучше на пруду посидим, тут не далеко… на танковом полигоне…
— Ой, а там можно? — опасливо спросила мама — вдруг учения какие будут?
— Да что ты, мам, там уже года три наверное никаких учений не проводилось. — успокоил я ее.
Так мы оказались на песчанной полосе возле пруда, с которой когда-то бронелобые учились загонять свои танки под воду и форсировать переправы. Сели на травку, дамы расстелили салфетку, достали свою нехитрую домашнюю снедь, которой мне не хватало на службе и бутылку какого-то вина. Пошли распросы про мою армейскую жизнь, на которые я неохотно отвечал, уплетая мамины пироги и пялясь на голые ноги тети Вали. Никогда бы не подумал на гражданке, что они способны меня возбуждать, но теперь, когда я почти полгода не видел в близи женщин, ее сочные белые ляжки были для меня самым эротичным зрелищем на свете.
— А жарко то как сегодня! — сказала моя мама, — Искупаться чтоль?
— Да ты чего, Люд! Мы ж без купальников, — возразила ей тетя Валя.
— А мы голышом! — подмигнула моя мама, допивая свое вино.