— И дверь я отремонтировал!
— Да что ты говоришь, вот, молодец!
Парень расцвел от похвалы. Пока я в беседе ловко обхожу его имя, хотя он вовсю называет меня Феликсом. Ну, хоть бы одну зацепочку?
— Сейчас мы умоемся, переоденемся, а потом займемся дядей Феликсом!
Заходим в типичную малолитражную хрущебу. Сколько я их перевидал, возможно, и бывал здесь!
Парень раздевает сына. Тот вырывается и убегает в комнату!
— Феликс, подожди!
Вдруг понимаю, что обращаются не ко мне! Мы что, вдобавок, с его сыном тезки?
— А ты пока раздевайся — это уже ко мне.
Снимаю плащ и осматриваю его. Да, завазюкал!
Снимаю ботинки и следом носки.
Хозяин возвращается в коридор, на одной руке сидит довольный сынишка, на другой висит большое полотенце, в руке гигантские тапки, которые протягивает мне.
— Это полотенце тебе! Мы сейчас умоемся, а потом уж ты?!
— Да, пожалуйста, пожалуйста! Без проблем!
Он скрывается в ванной, из которой слышны голоса: его успокаивающий, и протестующий сынка.
Через несколько минут они возвращаются.
— Все, свободно! Пока я его кормлю, ты приводи себя в порядок, плащ можно повесить на балконе, там солнечно! Быстро подсохнет! — он кивнул головой в сторону комнаты.
Я подхватываю с вешалки злополучный плащ и шлепаю в комнату. Так, направо еще одна комната, в открытую дверь вижу уголок детской кровати и постель для взрослых, налево дверь на балкон.
Выхожу! Вешаю плащ! Действительно, даже жарко и легкий ветерок.
Закуриваю! Ну что, вспомнил? Нет, ну и не надо! Прорвемся как-нибудь! Мне бы одежку привести в порядок, и на том спасибо.
Возвращаюсь, в кухне уже идет кормежка. Отмечаю быстроту, с которой ребенок приготовлен к еде.
Захожу в ванную, умываюсь, простирнул носки и развесил на сушилке. Может подмыться? Все-таки Феликсом назвали. А, ладно! Выхожу.
— Феликс, мы на кухне, заходи!
— Вот и дядя Феликс пришел! Посмотрите, какие мы молодцы! Мы уже кисель сейчас поедим и пойдем спать! Садись! — это уже ко мне!
— Кушать будешь?
— Нет, разве что чай!
— Вот, дядя Феликс, какие мы молодцы! Суп скушали, кисель выпили! А сейчас мы пойдем баиньки! Пойдем! Помаши дяде ручкой! Ох, сладенький мой!
С этими словами он унес малыша в комнату. Сижу, разглядываю кухню. Ну, нет ни одной детали, которая бы мне хоть что-то напомнила. Поставил на плиту чайник. Опять захотелось закурить, но тащиться на балкон?
Сзади послышался характерный шум воды из бачка унитаза.
Он подошел сзади тихо и взъерошил мне волосы. Потом обнял со спины и прижался своей головой к моей макушке! Мне осталось только прижать его руки к своей груди, что я и сделал.
— Как я по тебе соскучился! Вот увидел тебя и понял, как ты мне дорог!
Вот тебе бабушка и Юрьев день! Приехали! Мне в любви признаются, помнят обо мне, а я — ни сном, ни духом! Положеньице!
Будем выкручиваться!
Развернулся к нему лицом, он тут же присел и опустил голову мне на колени. Мне осталось только гладить его по волосам и плечам!
— Как я прожил эти три года без тебя?
Оторвал его голову от своих колен, поднял ладонями его лицо. Ба! Да он плачет! Плохи мои дела!
Резко засвистел свисток чайника! Он вскочил, стал суетливо заваривать чай, носиться в комнату за конфетами и печеньем, — прячем от сына, ему нельзя много сладкого, накрывать стол к чаю.