…Городок у нас старый, рабочий, маленький, почти все друг друга знают. Были несколько заводов построены перед войной, при них – научные институты, конструкторские бюро. Были в свое время рабочие и "интеллигентские" кварталы, потом, в перестройку, одни заводы позакрывались, другие по конверсии перевелись на мирную продукцию. Дома пустели, ветшали, их сносили, на их месте строили новые, заселяли очередниками. Так и получилось, что все перемешалось. И несколько лет назад моим соседом оказался священник, настоятель храма Живоначальной Троицы (так, кажется) в двух кварталах от нашего дома.
Мы часто встречались, уходя на работу в одно время. Я его чинно приветствовал "Доброе утро, отец Илларион", и он меня величал по имени-отчеству.
Не раз пытался провести среди меня душеспасительную беседу типа "Приходите ко мне на исповедь, покайтесь в грехах". Я отнекивался, ссылался на занятость. Не люблю я этих церковников, не понимаю и не хочу с ними общаться. Но соседский долг требовал хороших отношений, поэтому я неизменно был учтив и предупредителен.
Вскоре он понял, видимо (как ни крути, но по долгу службы священники – неплохие психологи) , что для церкви я человек потерянный, и больше ко мне не приставал.
Была у него и жена Елена Александровна – безобразная колышущаяся толстуха, мрачная и неразговорчивая. На мое приветствие она отвечала молчаливым кивком.
Их дочери Маше на тот момент исполнилось пятнадцать лет. Я наблюдал за ней еще начиная с тех пор, как она была нескладной девочкой, но постепенно превратилась в зрелую девушку. Правда, красавицей я бы ее не назвал. Фигура да, пристойная, не лишенная остатков детской угловатости, но бледная кожа и вздернутый нос ее не красили. Одевалась она скромно и чопорно – никаких мини-юбок или открытых декольте.
Она была скромна и молчалива, даже, я бы сказал – пуглива. Чувствовалось, что отец держит ее в ежовых рукавицах. На меня, да и на весь мир, она смотрела глазами затравленного зверька. Я ни разу не видел, чтобы она улыбалась, тем более – смеялась. Говорила она всегда тихо, не глядя в лицо, при этом руки ее смущенно теребили рукав или сумку.
В тот памятный день стояла невообразимая жара – в четыре часа дня дошло до тридцати двух. В офисе надрывались кондиционеры, из кладовки были излечены пыльные шумные вентиляторы, и все равно народ сидел, обмахиваясь папками.
А сидеть предстояло плотно – из головной организации прибыла комиссия в составе трех авторитетных товарищей, в том числе Юлии Владимировны. Симпатичная баба, в городе муж и одиннадцатилетний сын.
Так получилось, что она проверяла именно мою работу, и мы много общались. У меня все было сделано правильно и стало видно, что проверка доставляет нам обоим удовольствие. Таким образом наши отношения сразу стали хорошими, она отпускала комплименты в адрес моей работы, я – ее внешности. Да еще жара сыграла свою роль: одета она была в легкое платьице, а, нагибаясь над рабочим столом, открывала вид на полную грудь. Так что мои мысли направились во вполне определенном направлении…
После окончания проверки все отметили это событие. Выпили немного – две бутылочки директорского коньяка на шестерых, но для снятия некоторых ханжеских барьеров этого хватило.
Дальше все пошло по накатанной колее – приглашение в гости, неподдельный интерес к берлоге старого холостяка, естественный переход на "ты", запоздалый брудершафт, легкий поцелуй, переросший в засос, моя рука на ее потной ляжке, совместный душ с минетом, кровать… Кто из нас не проходил этим стандартным маршрутом?!
Юля оказалась весьма страстной особой – кричала так, что у меня уши закладывало. Она была на все готова и быстро соглашалась: что же, дамочке, видно, приелся супружеский секс, и потянуло на новые ощущения. Она была явно рада, что в нашем богом забытом городке она нашла достойного партнера!
После первого совместного оргазма мы высказали друг другу кучу комплиментов и вместе пошли мыться – от жары пот с нас лил градом.
Как обычно после секса, потянуло на курево. Накинув полотенце на бедра, я вышел на балкон.
На соседнем смежном, отделенном только перилами и узким промежутком, балконе, я краем глаза заметил какое-то быстрое движение, колыхнулась занавеска. Я знал, что это балкон Машиной комнаты. Там было темно. Ветру было взяться неоткуда – воздух весь день был горяч и неподвижен.
Нетрудно было догадаться, что здесь происходило – мое пыхтение и Юлины стоны были великолепно слышны на смежном балконе (да что там балконе – на улице тоже) . Мало кто (тем более пятнадцатилетняя девушка) отказался бы от соблазна послушать этот бесплатный концерт, саунд-трек к порнофильму.
Сначала мне стало неловко, но потом я подумал, что с моей стороны религиозные нормы соблюдены – разведен был аж восемь лет. Правда, что-то насчет "не возжелай жены ближнего своего"… Хотя какой он мне ближний?!
Вернувшись в комнату, я вполголоса поделился с Юлей своими наблюдениями и заодно рассказал о семье отца Иллариона.
К моему удивлению, Юля слушала со вниманием и, как мне показалось, напряжением. Я сначала истолковал его превратно:
– Придется тебе в следующий раз заткнуть рот подушкой.
– И не подумаю, – возмутилась она, – Я всегда кричу!
– И что делать?
Юля долго молчала.
– А у нее парень есть?
– Не замечал. Думаю, отец не позволит – она же несовершеннолетняя.
– Ты думаешь, она девственница?
– Я не проверял, – пошутил я, но Юля была серьезна:
– Давай ее пригласим сюда.
– Зачем?!
Юля долго молчала, кусая губы.
– Мы же все равно расстанемся завтра… Мне не важно, что ты подумаешь. Короче, я… Я бисексуалка.
– И что?
– Я… обожаю с мужчиной и женщиной одновременно.
Сначала мне эта идея не понравилась. Я тоже не против секса с двумя женщинами, но только если одна из них – не дочь священника, девственница, да еще и соседка.
– И ты хочешь заманить ее к нам?
– Не то слово, как хочу.
– Ладно, попробуй, – сказал я.
Я был уверен, что у нее ничего не получится, и вопрос будет исчерпан сам собой. Но Юля решительно накинула платье на голое тело и вышла на балкон.
– Здравствуй, – услышал я ее голос.
– Здравствуйте.
– Как тебя зовут?
– Маша
– Меня Юля. Ты почему дома, гулять не идешь?
Долгая пауза.
– А где гулять?
– Ну, не знаю, на дискотеку сходи. У вас в городе есть дискотеки?
– Есть. Но меня папа не пускает.
– Почему?