— Тогда как ты объяснишь ей грязные разводы на трусиках? Эта вода не очень чистая, раньше я попадался на этом.
— Я сама стираю свои вещи, — самодовольно изрекла девочка.
— Да, но как ты объяснишь то, зачем тебе их стирать посреди дня?
— Я скажу, что я описалась, — тут она помрачнела, — Но тогда бабушка будет стелить мне на ночь пелёнки! А я не маленькая!
— Видишь? Тогда чего ты ждёшь?
С минуту поколебавшись, Анька со вздохом стянула трусы и положила на землю. Я чуть не ослеп от вида её щелки, открывшегося мне. Я почувствовал себя индейцем, увидившим снизошедшего с небес бога. Богиню. Щёлка, казалось бы, не представляла из себя ничего особенного, но для человека, видевшего её впервые, это был шок. Вид был просто потрясный — пухленькие губки, обрамляющие её, резко контрастировали с тонким станом девочки, но придавали ситуации особый шарм. Вход в пещерку был плотно закрыт, немножко выделялась лишь ягодка клитора — вишенка на торте, название которой я, конечно, не знал. Для полного счастья несколько капелек были готовы упасть на грешную землю, а для меня всё, что связано с мочеиспусканием, служило стартером. Как и сейчас.
Видимо, я выглядел болваном, потому что Богиня смерила меня ликующим взглядом и снисходительно спросила:
— Что, письки никогда не видел?
Я зачарованно помотал головой.
— Всё, хватит, — добавила она и шагнула в воду.
Я поспешно отвернулся, стараясь скрыть своего взбешенного мальчугана, но девочка оказалась проворнее, чем я ожидал и тут же обогнула меня, схватив за плечи. Она посмотрела вниз и присвистнула.
— А я ведь тоже письку мальчиков никогда не видела:
Я улыбнулся.
— Не письку, а писюн.
— Хорошо, писюн. А почему она такая большая? Ну, то есть, он. Когда ты в одежде, у тебя ничего не торчит!
— Э: Он просто возбудился, когда тебя увидел.
— Я ему нравлюсь?
Я уверенно кивнул.
Вдруг Аня ойкнула и зажала рукой промежность. Я вопросительно поднял брови.
— Я на минутку на берег, у меня на ноге рана заболела, подорожник приложу и обратно!
— Хорошо.
Тут я совсем потерял страх, потому что в ту же секунду подплыл к ней и схватился за щёлку. Девочка пискнула, и мне в руку ударила маленькая стройка. Я облизнул руку — и оказался прав. Моча.
— Эй, ты чего?
— Слушай, я тоже хочу писать, предлагаю нам обоим выйти на берег и выяснить, кто дольше протерпит.
Она, в свою очередь, схватила меня за член и воскликнула:
— По рукам!
… Мы лежали на бережку совершенно голыми, с согнутыми и чуть разведёнными коленями, чтобы каждый мог налюбоваться на запретный плод.
Наконец, я почувствовал, что мой пузырь больше не может выдерживать такого давления и посмотрел на свою Богиню. Она посмотрела на меня и, под общий хохот, мы пустили друг на друга жёлтые фонтаны. Я старался показать себя в лучшем свете, делая своё дело с максимальной силой и высотой, но девочка не отставала, а потом удивила ещё больше, продолжая писать на десять-пятнадцать секунд дольше меня. Когда она закончила, мы снова посмотрели друг на друга и рассмеялись пуще прежнего. Мы были голыми, с ног до головы описанные, в песке и земле, но счастливые: