Х. это не икс это первая буква фамилии, имен я не менял, для большего приближения к действию. Кто узнает, тот поймет и подтвердит. Пусть простит меня Стас, но эту историю я должен довести до народа.
Даже не знаю с чего начать. То ли с предыстории о Стасе, то ли с того, как мы с ним встретились. Начну по порядку.
Прошлой зимой довелось мне быть в моем, от части родном, северном городе. Дорогу выбрал я не быструю, поехал поездом почти через всю нашу необъятную Родину. До Екатеринбурга ехал в полном вагоне, попутчики в купе сменялись как перчатки. Хорошо, что в Екатеринбурге была пересадка и я мог отдохнуть в гостинице полдня. Следующий поезд, отходящий вечером, оказался почти пустой, и я уже думал, что мое купе останется только для меня. Как дверь отъехала и в него сначала просунулась огромная сумка, как у челноков, а уже потом щуплое тело, я уже начал радоваться, что это хрупкая девушка, с которой мне придется коротать почти двое суток. Но это оказался парень, да еще приглядевшись к нему, я опознал в нем, своего одноклассника, которого не видел со дня выпуска из школы. Это был Стас, он практически не изменился.
— Стасик! — вскричал я. — Какая встреча! Сколько лет, сколько зим!?
— Рома? — он был удивлен. — Ты откуда здесь?
— Да по работе еду в ваши края, а ты?
— Так, а я не куда и не уезжал, вот кручусь как могу, что то получается что-то нет, но на хлеб с маслом хватает.
Стас начал раздеваться, укладывая свой баул под полку, попутно рассказывая о своей жизни. Через два часа мы допили первую бутылку коньяка, доели сытный ужин и болтали о том, кто как устроился, кого видел, что слышал. Обычный разговор одноклассников встретившись после долгого перерыва. Поезд мчал нас по заснеженным полям, в вагоне было не больше семи человек, кто-то спал, кто-то курил в тамбуре, лениво прошлась официантка из ресторана, с набором нехитрой снеди. Мы зарядили ее за бутылочкой коньяка, и она проворно вернулась, ожидая то ли чаевых, то ли нашего предложения разделить с нами стол и эту бутылочку коньяка. Который, судя по запредельной цене, был более-менее настоящим, из всего предложенного ассортимента в вагоне-ресторане. Я посмотрел на реакцию Стаса, на официантку и, не встретив в его взгляде заинтересованности, вежливо распрощался с ней, с наказом вернуться утром с завтраком в наше купе.
Разомлев от коньяка и отопления, мы приглушили свет и стали готовиться ко сну. Я скинул с себя одежду и оставшись в трусах залез под простыню. Стас разделся догола, и рылся в своей сумке, ни чуть не смущаясь меня. Я разглядывал его загорелое тело, и так смуглое от природы, без каких либо белых полосок. Со спины я бы принял его за девчонку, член предательски стал набухать, но я отогнал от себя видения и вспомнил про проводницу.
— Ты что на нудистком пляже загораешь? — я старался не выдать себя голосом.
— Ну да, и в солярий хожу. — Стас повернулся ко мне. И я увидел, что он полностью не то, чтобы выбрит, а как будто проэппилирован. Гладкое поджарое худое тело, с хорошим таким средним членом. Стас что-то пробормотал про вещи которое не может найти и завернулся в простыню. Разлили еще.
Мы завели разговор на семейные темы. У Стаса была жена, но она, уехав учиться, не вернулась, прислав только документы для развода. Разговор наш стал затрагивать более острые интимные темы. О наклонностях и ориентации. Хотелось поведать что-то не обыкновенное и столь сокровенное, но Стас опередил меня.
— Ром, а ты знаешь, что большинство людей бисексуальны по своей природе, но некоторые не догадываются об этом или не хотят этого показывать. Бояться быть не понятыми. Носят это в себе, скрывают. Из-за этого рушатся семьи, отношения не складываются, такая не определенность к какому-то сексуальному лагерю, ломает всю жизнь.
— Ну, я к этому отношусь спокойно. Каждый выбирает свой путь, как жизненный, так и сексуальный. Мы ведь не презираем тех людей, которые выбрали работу продавца, военного, рабочего, водителя. Почему тогда, человек, который выбрал свой сексуальный путь не такой как у большинства, гоним обществом. Это, как мне кажется, говорит в нас советское прошлое. Быть как все! Думать и жить одинаково.
— Вот Рома я вижу, что ты нормальный человек. Вот ты бы подумал, что я голубой или БИ?