Они пришли домой, к Тане, бросили портфели у дивана.
— Господи, — простонала Таня озадачено, — надеть-то, что?
— Хе, хе. Одень парадную, школьную форму, все они, учителя — скрытые педофилы, обожают девочек в школьной форме.
— Да ну, тебя, ехидничаешь… Блузку? Юбку? Ажурные трусики?
— Надевай, что хочешь, только, чтобы было вызывающим.
— А ты, что оденешь?
— Я? Я что ли его, ебать иду?
— Так ведь… Сразу же заметно будет, зачем я пришла…
— И хорошо. Давай быстро, и ко мне зайдёшь, я тоже переоденусь. Подмыться не забудь, горе… И лифчик не одевай.
— Это почему, же?
— Так, у тебя, сиськи классные, стоят, как жеребячий хуй, это мне нужно, у меня не сиськи — вымя…
— Чего ты выдумываешь? Нормальные у тебя сиськи.
— Это я, так, спонту — самокритичная. — Ленка любовно погладила свою грудь.
Лена ушла, а Таню охватила паника. Чай, не к простому мальчишке, с параллельного класса, собирается, к учителю. И что бы она ни говорила раньше, в своё оправдание, всё равно Евгений Николаевич ей нравится, до сих пор. Может быть даже по этому она не может нормально учиться. Когда он ведёт урок, такой красивый, с одухотворенным лицом, глаза сияют знанием и… голос, ровный, чуть с хрипотцой, льётся, льётся, убаюкивает. Наверное, его голос — чистый баритон. Так Ленка сказала. Надо будет в словаре порыться и посмотреть, что значит баритон. Ну не бас же! Как звучит бас она знает. Она слушает голос, но не понимает ни единого слова. Его взгляд. Это отдельная песня. Он смотрит так, так, как никто не смотрит, загадочно, и как бы сквозь тебя, как бы сразу на всех. Глаза… Ооооо. И все же, что надеть?
Она искупалась в ванне, тщательно и придирчиво помыла каждый клочок тела, особенно подмышками, ноги, спину. Времени маловато, уже половина четвёртого, а столько предстоит еще сделать; высушить волосы феном, дезодорантом в нужных точках. Ах! Еще подстричь, кое где волосы, губы накрасить, отполировать ногти. Да… еще она так и не решила с одеждой. Ленка сказала, вызывающе. Это уж слишком! Вызывающе… А вдруг, сразу просечёт и выпрет, лишь они на порог и он скажет, знаете девочки, идите-ка вы, лучше на дискотеку. Неее, поскромнее надо. Одела ажурные трусики, алый лифчик, полупрозрачную блузку и желтую, короткую юбочку, ну ту, что дерматиновая. Сапожки, красные или желтые? Пожалуй красные, как раз под цвет просматривающегося сквозь блузку лифчика. Красный ремень, подчеркнуть хороший вкус. Готово. Да! Ещё надушиться нужно, совсем недавно купила шикарные французские духи, "Аманте" называются, что в переводе означает, "Любовники". Запах — обалдеть! У кого хочешь встанет.
— Куда ты, так нафуфырилась? — спросила ее мать.
— А. Наш классный устроил нам продленку.
— Давно пора.
Она бочком выскользнула на лестничную площадку, стремительно спустилась на второй этаж, там Ленка живёт. Уф. Страшно-то как! Позвонила в дверь.
— А! Нарядилась, — сказала Ленка критически ее осматривая, — сойдёт.
— Что? Не нравится? Я переоденусь сейчас!
— Да, нет, же, классный прикид.
— Так я мигом, пойду поменяю одежду.
— Да, хорошо, же, тебе говорю.
Сама, Ленка одела платье с сиреневыми и малиновыми пятнами в стиле Пикасо. Это платье особенно подчеркивает ее зрелую грудь и шикарную задницу. Ленка знает свои достоинства и умеет их выделить. Вот с такой девушкой особенно хорошо танцевать, положишь руки на талию и ладони инстинктивно сползают ниже, ощутить замечательное, упругое тело, пальцы сжимаются, чтобы удостовериться не сон ли это… И короткое платье выставляло напоказ всю эту прелесть, ну вот, как цветок тюльпана бесстыдно демонстрирует свой пестик. Точеные ноги облаченные в тугой капрон чулок, абсолютное совершенство облаченное в лепестки тюльпана.
— Книжки хоть взяла?
— З-забыла! — испуганно заикнулась Танька. -Сейчас сбегаю.
— Ладно уж. Итак опаздываем, скажем, что у нас нет никаких учебников. Сам пускай думает. А ты идешь к нему не за этим, полагаю.
По дороге к Евгению Николаевичу, Ленка давала напутственные советы. Если хочешь закадрить кого нибудь, то нужно: Во первых, немного знать психологию мужика в целом и частности потенциального кандидата, Во вторых, вести себя соответственно. Например, он скромняга и бздун, тогда нужно брать управление в свои руки с напором и уверенностью, при этом не выглядеть пошлой, типа, как бы само собой всё идёт. Если мужик распиздяй и блядун, то соответственно, предстать перед ним прожженной блядищей. Ну и в третьих, по обстоятельствам, главное дать ему понять, что не равнодушна к нему и готова… почти готова. Знает всю эту науку Таня, итак, но ее трусит всю. Вот глянь, руки какие холодные!
*****
— Думаешь, прокатит?
— Как же ещё? Я не видела ни одного мужика, что бы отказался, когда сами предлагают.
— Но Жень Николаич, не такой…
— А какой? Такой же мужик, как и все.
Евгений Николаевич жил недалеко, снимал домик с небольшим садиком. Этот домик вообще минула участь всех старых построек. Как-то не удосужился монстр-микрорайон проглотить и его, обошел слева и справа вдоль развилки магистрали. Замечательный домик. Девушки остановились у ворот дома, как бы фиксируя точку, когда еще не поздно отступать.
— Ну что, готова?
— Не очень…
— Не боись, я с тобой. — сказала Ленка и решительно потянулась к звонку на потрескавшемся деревянном столбе. — Когда почувствую, что он на тебя запал, свалю тихонько. Завтра расскажешь!