— А праздники — это не мероприятия? — поинтересовался Вовка.
— Несомненно. Только мероприятия — не всегда праздники. Давай, Вов, заложим еще секретные праздники, или мероприятия. Например, день изучения человеческого тела.
— А почему этот день секретный?
— Чтобы никто не успел подготовиться. Заложим элемент неожиданности.
— И с чего начнем?
— С самого интересного. С того, что у каждого человека между ног, — сказала Нина и подмигнула Вовке.
— И еще день самого прекрасного, — добавила Нина. — Это кино.
— И самого ужасного!
— А это что?
— Морг! — ляпнул Вовка.
Нина задумалась.
— Сомневаюсь, — наконец произнесла она. — Сомневаюсь, что девочки будут рады: может, анатомический театр?
— А это что?
— Там выставлены трупы и их органы.
Вовку затошнило.
— Сомневаюсь, что многие мальчики будут рады, — еле выдавил он.
— Тогда самое ужасное отменяется.
— И остается "день варенья" , "день мороженого" и др.
— Намного лучше! Так и запишем.
— А где в Москве принимают в пионеры?
— Самое почетное место — Красная площадь, ну, и музей Революции, разумеется.
Палатки поставили в физкультурном зале — в два спальных места для мальчиков, четыре — для девочек.
Первая дневка Сашки Капко
— Саш, а ты чего в трусах лег? Нина Сергеевна приказала все снять.
Вовка посветил фонариком на свой, уже порядком заросший кудрявым волосом лобок и на Сашкины черные сатиновые трусы.
— Я, эта, стесняюсь:
— Зря. Ты в бане был?
— Неа.
— Там все голые.
— И девчонки?!
— И девчонки. Но там специально объявляют женские и мужские дни. А иначе либо обспускаешься, либо обтрахаешься.
Сашка молчал.
— Саш, ну ты хоть трусы-то снял?
— Снял.
— Ну и чего лежишь? Думаешь, нас сюда, в палатку, спать запихнули?
— А зачем?
— Чтоб удовольствие получать! Вот, к примеру, у тебя дома кто-нибудь да есть. Либо мама, либо бабушка. Так?
— Ну, так.
— И как же ты будешь удовольствие получать?
— А никак. Я и не умею.
— Вот я и говорю. Нина Сергеевна хочет, чтобы мы друг друга научили всему хорошему. Вот ты что любишь больше всего на свете?
— Мороженое. Я бы его у продавщицы целый ящик съел. Да не дают.
— Так вот это приятней, чем мороженое.
— Правда? А на сколько?
— В тыщу раз!
— Слушай, когда я это сделаю, ты мне мороженое купишь?
— Два. "Сливочное" и "Лакомку"
— И лимонаду.
— Два.
— Ладно. Что надо делать?
— Сначала научись не стесняться фонарика.
— Ладно.
— Я даже светить буду в сторону.
*****
— Ладно.
Вовка включил фонарик и направил его в сторону от Сашки.
— Вот так. Хорошо?
— Нормально.
— А теперь скажи, ты сам себе хочешь удовольствие доставить, или чтоб я тебе?
— Вовк, я не умею. Давай ты.
— Ну, тогда слушай меня и делай, что я скажу. Сейчас я лягу на спину и раздвину ноги. Мой конец уже стоит. Можешь пощупать.
— Ого!
— И яйца здоровые какие, видишь?
Сашка сглотнул.
— Да.
— Теперь я тебя пощупаю.
— А, может, ну его, это удовольствие?
— Ты думаешь, девчонки и Нина Сергеевна сейчас спят?
— А что?
— Удовольствие получают. Слышь, как пыхтят и возятся?
— Саш, я тебя щупаю. Ну, писюн нормальный, только вялый, а яйца еще маленькие и неразвитые.
— Это плохо?
— Нет, хорошо. Мешать не будут. Залезай на меня лицом вниз и тоже раздвинь ноги. Удобно?
— Нормально.
— Теперь я просовываю твой писюн себе между ног, а свой — тебе. Понял?
— Понял, а зачем?
— Буду сдавливать ногами твой писюн, а ты — мой.
Вовка делал такое впервые и боялся ошибиться.
— Ну, начали!
Вовка чувствовал чужое естество у себя между ног, и это его возбуждало. Его член давно стоял колом и далеко выходил назад из Сашкиных ног. Вовка сжал Сашкин писюн, а Сашка его. Вовка чуть ослабил давление, и Сашка ослабил.
— А теперь вместе — раз, два, раз, два: вот так. Понял?
— Угу.
— Что чувствуешь?
— Ничего.
— Ладно. Привстань-ка и ноги раздвинь чуть.
Сашка привстал, и Вовка вытащил свой член из зажима Сашкиных ног.
— Теперь ложись снова.
Сашка послушно лег, прижав Вовкин член к своему животу.
— Сашка! Теперь я буду сжимать твой член ногами, а ты старайся как бы его выдернуть. Попробуем.