— Интересно, через какое?
— Через которое дети рождаются?
Так, с шутками они добрались до дачи. Но, еще не подойдя к дому, Вовка понял, что дверь не заперта и свободно качается на ветру.
— Так, сестрички, кажется, нашу дачу ограбили или грабят сейчас. Если воров несколько, будем звонить в милицию от соседей, если один — справимся сами. Значит, так. Девчонки, возьмите в руки по полену. Выскочит вор — бейте его поленом по голове, если несколько — кидайте в них поленья и бегите в разные стороны к телефону-автомату. И визжите: "грабят, грабят!". А я для начала посмотрю в окна.
Вовка, пригибаясь, посмотрел сначала в одно окно, потом в другое, из которых хорошо просматривались кухня и комната. Потом показал девчонкам один палец. Вор был один. Он таскал за собой мешок из пододеяльника и кидал в него все подряд, но скоро притомился и решил уходить. Вовка махнул девчонкам и скользнул в темные сени, закрыв входную дверь. Вор, сопя и дыша перегаром, еле протиснулся в сени, Вовка бочком проводил его, и, когда тот, ослепленный дневным светом, открывал входную дверь, сделал ему по всем правилам футбольного "искусства" подкат под опорную ногу.
Тот не устоял и рухнул на пороге, придавленный мешком, почти на том же месте, где недавно упал Вовка. Девчонки синхронно ударили поленьями, но Ирка попала по мешку, зато Мара — по затылку, прикрытому старой солдатской шапкой. Вовка с "сестрами" сноровисто втащили мужика в горницу и, пока тот не очухался, привязали его за руки и за ноги к крепким ножкам кровати. Все, вор был пойман.
— Ф-фу. — выдохнул Вовка. — Сейчас мужик очухается, и мы устроим спектакль. Маара, ты будешь старшая сестра с Кавказских гор. Ирка, только не спорь, будешь младшая сестра из диких Калмыкских степей. Сейчас пойдите на кухню и принесите аптечку, большой нож и три пустых бумажных пакета. Да, когда он придет в себя, будем говорить с грузинским акцентом.
— Можно я буду говорить с армянским акцентом? — спросила Мара, вернувшись с кухни.
— Можно, — сказал Вовка. — Ир, дай ему нашатырю понюхать.
Пока вор приходил в себя, мотая головой и бормоча что-то бессвязное, Вовка проделал в пакетах по три отверстия для носа и глаз и надел маски себе и девчонкам на головы. Когда мужик окончательно пришел в себя, он увидел три безликие фигуры, в которых с трудом угадывались юноша, сидевший на табурете, и две девушки, стоявшие от него с двух сторон. Мужик дернулся раза два, понял, что привязан надежно и затих.
— Итак, — начал Вовка. — Знаешь ли ты, недостойнейший гражданин своей страны, чей дом ты сегодня ограбил? Э?
— Нет, я не знаю. Я не грабил, я так зашел.
— И этот мешок с собой принес?
Девчонки прыснули со смеха.
— Тихо, сестры! — прикрикнул на них Вовка. — Продолжаем. Значит, не знаешь? И не узнаешь!!! Потому что умрешь здесь и сейчас по законам гор и степей. Скажи мне, старшая сестра, что полагается недостойнейшему за воровство по законам гор?
— Отрубание правой руки топором.
— Скажи мне, младшая сестра, что полагается вору по законам диких степей?
— Отрубание левой руки топором.
— А теперь скажу я, тебе, недостойнейший, что полагается тебе по законам Великой реки? Привязывание к якорю и утопление!
— Врете вы все! — осмелел мужик. — Пацан и две девчонки, комедию тут ломают. Сдадите меня в ментовку, впаяют мне три года и выпустят. По законам нашей страны.
— Ты сейчас в нашей власти. Мы не будем сдавать тебя в ментовку. Мы накажем тебя здесь и сейчас. От чего хочешь погибнуть, ты, деклассированный элемент? От боли, позора или наслаждения?
Мужик притих, и на его лице отразилась напряженная работа его скудного ума.
— Если от боли, то мы отрежем тебе руки этим кухонным ножом, поскольку у нас нет топора, если от позора, то мы выкинем тебя на мороз без штанов, со связанными руками за спиной и табличкой: "Я изнасиловал малолетнюю" , если от удовольствия, то ты кончишь десять раз подряд и умрешь от истощения сил. Тебе выбирать!
Мужик ухмыльнулся.
— Конечно, от "кончи". Только у меня лет пять как не стоит. Так то!
— Видишь эти волшебные иглы? Я воткну их в тебя, твой член встанет, и ты будешь кончать столько раз, сколько я захочу. Сестры, снимите с него штаны.
Вовка исполнил обещание, несмотря на то, что вор "пах" мокрой бродячей собакой. Вовка поставил ему пять игл по формуле "Интенсивная эреция" , и член мужика, пару раз дернувшись, встал как железный. Вор с удивлением переводил взгляд со своего "стояка" на Вовку и обратно. Тогда "маг и волшебник" восточной медицины "ввинтил" ему еще три иглы, и тот начал кончать. Его член потемнел, головка налилась фиолетовым, мужик сказал: "Ыыыы" и вы- пустил такую струю спермы, что девчонки с визгом разбежались. Струя попала в беленую печь и оставила на ней заметный след. На давно небритом лице расплылась улыбка удовольствия, но член его, казалось, зажил отдельной жизнью, и только что "обкончавший" печь, снова воспрял и опять испустил пахучую струю в сторону печи.
*****
После пятой эякуляции в дряблых воровских яйцах не осталось ни капли спермы, и член его только вздрагивал в полном бессилии. После седьмой попытки мужик потерял сознание, и Вовка сказал: "Хватит!". Он вытащил иглы, убрал их в коробочку, с которой теперь не расставался, на вора надели штаны и объединенными усилиями вытащили его на воздух, усадив на скамейку возле дома напротив. Вовка постучал к соседям, сказав, чтобы позвонили в "Скорую". Минуты через четыре раздался вой сирены, и Вовке стало немного легче. А тут еще Мара прошептала ему в ухо: "Давай больше так не делать, ладно? Мерзко как-то". И Вовка кивнул: "Давай!". Но когда мужика положили на носилки, тот посмотрел на Вовку и показал большой палец. Говорить он еще не мог. В школу побратимы шли молча, и у всех было гадко на душе.
Заканчивалась вторая четверть, и Новый Год был не за горами. В школе Вовка больше общался с Марой, а дома — с Иркой, так что "сестры" не были на него в обиде. Все девочки поднимались как на дрожжах, округлялись, уходила детская угловатость. Особенно это было заметно на физкультуре. Многие девчонки уже носили лифчики, и только Людка Шенгелия словно задержалась в своем детстве. Маленькая и плоская, она порхала по бревну, вызывая восхищение "физкультурницы" и полнейшее равнодушие Вовки. И только ее глаза, большие, как озера с темной водой, иногда привлекали его внимание. Да еще зубы, крупные, но отстоящие друг от друга. Бабушка как-то сказала: "Редкие зубы — большое сердце" , и эти слова запали Вовке в душу. Словом, для девчонок детство кончалось и кончалось безвозвратно.
Как-то, в разговоре с Марой Вовка заметил, что она последнее время стала больше грустить.
— Ты знаешь, Вовка, я как-то попыталась получить оргазм, но ничего не вышло:
— Но ты же хотела этого, даже радовалась, кажется.
— Хотела, но: в туалете подслушала, что многие девчонки уже вовсю: радуются жизни, засовывая в себя разные предметы, а я: поможешь, Вова?
— Приходи на новую квартиру вечером, обсудим. Не против, если Ирка поможет?
— Конечно, пусть поможет.
— Тогда жду, только позвони перед этим минут за десять.
Вечером Вовка сказал Ирке, собиравшейся съесть вторую порцию мороженого:
— Сегодня придет Марка, буду будить в ней женщину. Поможешь?
Ирка округлила глаза и застыла с ложкой в руке, не донеся ее до рта.
— А как?
— Ты разденешься, я привяжу тебя к журнальному столику и, якобы, захочу изнасиловать.
— Ого! По правде?
— Нет, конечно.
— А: опять я на втором месте!
— Так поможешь?
— Помогу, ведь я — сестра.
— А потом хочу проделать тоже самое с Людкой Шенгелия. Что-то она совсем отстает в развитии.
— Ну да, вон как она на бревне скачет, а я только шлепаюсь на маты.
— У тебя — проблемы с равновесием, я попробую поправить.
— Правда?
— Правда. Но это потом.
Зазвонил телефон. Ирка подняла трубку.
— Это Марка твоя. Бери трубку.
Это и правда была Мара.
— Так я иду?
— Да, конечно. Ждем.
Вовка повесил трубку.
— Так, быстро, мороженое — в холодильник, после доешь. Тащим журнальный столик на середину, под люстру. Одежда старая на тебе — вижу, ложись на стол, сейчас привяжу. Не больно, не тянет?
— Нет. А как, ты, Вовочка, для своей Марочки стараешься:
— Цыц, а то рот трусами заткну! Шучу:
Вовка быстро располосовал ножницами одежду на Ирке, крепко привязанной к столику, и разбросал клочки в живописном беспорядке по комнате.
— Вовка, Вовка! А сам-то!
— Вовка стремительно разделся и тоже раскидал свою одежду.
Щелкнула входная дверь, и в прихожей раздался голос Мары:
— Ребята! Вы где?
— Мы в гостиной! — нарочито сдавленным голосом ответил Вовка. — Раздевайся, проходи!
— Ребята! Ой! Вовка, ты что это?!
— Да, вот собрался трахнуть Ирку, да что-то не выходит.