Танюша, сверкнув трусиками, толкнула босоножкой меня в грудь. От неожиданности я потерял равновесие и повалился на пол вместе со стулом. Танюша захохотала, закинув голову назад. Опешив от такой наглости и забыв, что еще совсем недавно я мечтал с ней подраться, забыв о своем вздыбленном от возбуждения члене, я поднялся и бросился на продолжающую сидеть верхом на парте Таню. Схватив ее за плечи, я повалил Танюшу спиной на парту и навалился на нее сверху своим телом. От возбуждения меня как будто пронзило током, произошло то, о чем я грезил несколько лет — я прижал ее к себе, вернее, себя к ней. Я чувствовал под собой извивающееся упругое тело, мой вставший член терся о ее бедра, ее мордашка была вплотную к моему лицу — бери и целуй. Но Танюша не собиралась сдаваться на милость победителя, я слишком рано успокоился и почувствовал себя хозяином положения.
Она обеими руками уперлась мне в подбородок и начала отталкивать от себя, запрокидывая мою голову назад. Освободив таким образом место себе для маневра, Таня согнула ногу в колене, уперлась босоножкой мне в низ живота и, с силой распрямив ногу, оттолкнула меня. Как щепка, отброшенная мощной пружиной, я отлетел через проход к соседнему ряду парт, с грохотом переворачивая стулья, и вновь очутился на полу. Когда я, наконец, выкарабкался из-под перевернутых стульев, Таня уже стояла в проходе, на ее симпатичном личике была торжествующая улыбка.
Она не дала мне времени на размышления о том, как действовать дальше. Танюша решительно шагнула ко мне, сократив расстояние. Белый передничек взметнулся вверх и соблазнительная девичья коленка, блеснув, врезалась мне в набухшие от возбуждения и спермы яйца.
: Такой боли я еще никогда не испытывал. Согнувшись в три погибели и схватившись руками за то, что еще секунду назад было моими яйцами, я упал на четвереньки. Пронизывающая боль заглушила все на свете, даже торжествующий издевательский Танин смех. Все-таки и против меня она применила этот прием, не раз приносивший ей победу. Несколько раз я наблюдал со стороны, как корчатся парни, получившие от Танюши коленкой в пах. Тогда, вместо мужской солидарности, я чувствовал злорадство. Теперь на их месте оказался и я. Вся разница только лишь в том, что моего позора никто другой не видел. Минут десять я не мог пошевелиться, а когда наконец поднялся, согнувшись и все еще сжимая руками свое разбитое мужское достоинство, Танюша стояла в проходе между рядами парт, опершись на них ладонями.
— Ну как, классно? Получил? — хихикала она, — я всегда даю по яйцам, когда нарываются, тебе разве пацаны не говорили?
Гамма моих ощущений в этот момент была очень широкая — непереносимая разрывающая боль в яйцах, чувство позора и жгучей досады от того, что я побежден девочкой, желание хоть как-то ей отомстить. Как разъяренный бык на красную тряпку я бросился на мою победительницу. Таня высоко вскинула ногу, согнув ее в колене и еще раз продемонстрировав свое нижнее белье, носок босоножки молниеносно описал дугу и со снайперской точностью с размаху всадил в пах. Охнув и схватившись руками за яйца, я перегнулся пополам. Белый передничек вновь взмыл вверх и Танюшина коленка, как поршень, заехала мне в лицо. Перед моими глазами брызнул сноп искр, в голове загудело, во рту я почувствовал свинцовый привкус:
Когда гул в голове немного утих и в глазах развеялась пелена, я обнаружил, что сижу на полу на четвереньках, а из разбитого носа течет кровь, капая на паркет. Яйца, разбитые Танюшиной коленкой, все еще пылали огнем, не давая мне возможности подняться на ноги. Сама она, ничего мне не говоря и никак не реагируя на мое состояние, как ни в чем ни бывало сидела за партой и перебирала учебники. Я утер кровь обратной стороной ладони и обнаружил, что нос распух, как картофелина, из глаз текли слезы. С величайшим трудом поднявшись на ноги, все еще согнувшись и не в силах убрать руки от разбитого хозяйства, я ценой невероятных усилий сделал пару шагов до ближайшей парты и повалился на стул.
Танюша оторвалась от своего занятия, подперла подбородок рукой и начала с интересом и нескрываемой издёвкой наблюдать за корчами так легко побежденного ею мальчика. Глазки ее блестели, на щеках разлился пунцовый румянец. Зрелище я собой представлял в тот момент более чем жалкое и позорное — по лицуразмазана кровь, которая никак не переставала капать из расквашенного носа, сидел я, согнувшись и держась руками за источник пекущей боли у себя между ног.
Так что Танюше, с ее точки зрения, было чем гордиться — как же, отправила в унизительнейший нокаут еще одного парня без особых усилий со своей стороны!!! Да еще и как изящно отправила — одним точным ударом своей соблазнительной коленки, всегда вызывавшей мое вожделение и так и оставшейся недоступной для меня, хотя и познакомившейся с моим мужским достоинством.
— Ну и дура же ты! — только и смог выдавить я из себя, хотя внутри клокотали несравненно более выразительные обороты. Ладонью я пытался утереть разбитый ей нос.
— Ты мало получил?! ! — Танино удивление казалось более чем искренним, — тебе что, еще дать?