Мы выпиваем по бокалу фреша и я, под недвусмысленные взгляды официантов, быстро расплачиваюсь и увожу её из кафе, обещая себе, больше никогда сюда не возвращаться. Мы садимся в припаркованную рядом с кафе мою новенькую БМВ шестерку и под мощное урчание форсированной "восьмёрки" мы несемся по вечерней Москве. Люба безучастно уставилась в боковое окно, слабо реагируя на мои попытки завести разговор. На её лице такая печаль, будто я везу её на эшафот. Конечно, мама ей всё объяснила. Интересно как. Маме-то хорошо, у мамы больше нет долгов, она наверняка опять шопиться побежала. Сука. Надо будет с ней потом "разобраться". За этими тяжелыми мыслями, мы, наконец, долетаем до Истры и заезжаем во двор моего коттеджа.
Вид из гостиной здесь просто шикарный. Огромное окно от пола до потолка, за которым в лучах заходящего летнего солнышка, убаюкивающее плещется озеро. Посередине комнаты, прямо напротив окна, стоит диван из белоснежной нежнейшей кожи, а перед ним изящный столик. На столе стоят фрукты, сыр и очередная бутылка отличного шампанского. Люба уже почти совсем не напряжена, она сидит на диване, поджав под себя свои стройные ножки, белоснежная кожа которых отливает золотым оттенком уходящего заката.
Тонкие пальчики крепко зажали хрустальный бокал, а глаза блестят хмельным огоньком. Время от времени она кокетливо поправляет свои длинные волосы, не забывая, как бы невзначай, дотронуться до своих новых бриллиантовых серёжек. Мы болтаем о том, о сём, я рассказываю ей про Лондон, куда она поедет на каникулах учить английский, если конечно будет хорошей девочкой. Люба уже совсем не боится меня. Я хороший и добрый. Я же ей ничего плохого не сделаю. В конце концов, я даже симпатичный и совсем не старый. Это она так сказала. Шампанское, бриллианты, романтика. Кто устоит? В конце концов, мы все продажные твари.
Уже почти совсем стемнело и я зажигаю свечи, что расставлены на полу вокруг дивана. Я подсаживаюсь рядом. Мои пальцы ненавязчиво скользят по шелковистой коже её бёдер, не вызывая в ней ни капельки смущения. Она даже расстегнула одну пуговичку на своей блузке, обнажая моему взору черные миниатюрные чашечки бюстгальтера, сдавливающего вверх такую вожделенную грудь. Я долго и нежно массирую ступни её великолепных ножек, отчего Люба окончательно тает. Всё, пора. На полу, возле окна, расстелена лисья шкура, которая обычно служит мне идеальным местом для занятий любовью. Я беру Любу за ручку и маню за собой.
У вас когда-нибудь был секс с девственницей? У меня нет, но у меня не было никаких иллюзий по этому поводу, мы все помним наш первый раз. Мне важен не результат, а сам процесс. Я хочу не просто трахнуть её. Я хочу насладиться ей. Насладиться её девственным телом. Я никуда не тороплюсь. Я делаю всё очень медленно и нежно. Люба лежит на спине, запрокинув руки за голову. Она прикрыла глаза, доверив своё тело моим легким поцелуям. Я целую её ножки, от самых пальчиков и совсем еще детских розовых пяточек, медленно поднимаясь вверх по её тонким икрам, изящным коленкам.
Я целую её упругие бедра, кожа которых может сравниться с кашемиром или шёлком. Мои поцелуи доходят до самого края коротенькой юбочки, едва прикрывающей светлые трусики, но дальше я пока не пойду. Я глажу её волосы, мои пальцы очерчивают контуры её красивого личика. Я нежно целую её лобик, её закрытые глазки, острый носик и наконец, набравшись смелости, касаюсь своими губами её губ. Я дарю ей свой самый нежный и ласковый поцелуй. Люба приоткрывает свой ротик, подставляя свои сладкие, теплые губы моим поцелуям. Она пытается ответить на мои ласки своим язычком, но у неё совсем не получается.
Мы целуемся долго, самозабвенно, она быстро учится и уже не кусает мои губы. Я глажу её шею, её хрупкие плечи. Мои пальцы аккуратно, одна за другой расстегивают пуговички на её блузки и наконец, разделавшись с последней, как водится самой упрямой пуговицей, я распахиваю полы её блузы, заставляя в этот момент Любу нервно вздрогнуть. Мой нежный и долгий поцелуй успокаивает юную красавицу, а пальцы тем временем скользят по бархату её такого нежного, невинного, молодого тела. Я глажу упругие полушария молочных грудей, выпирающих из чаш кружевного бюстгальтера. Личико Любы покрылось легкой испаренной, а щечки порозовели, она тяжело дышит в моё ухо. Мои поцелуи спускаются к её шее, целуют хрупкие косточки ключиц на её миниатюрных плечиках.
Тем временем другой рукой, я не заметно подбираюсь под её спину и расстегиваю застежку на бюстгальтере, так, что она этого совсем не заметила. Зато когда я одним уверенным движением стягиваю его с Любиной груди, она тут же вздергивает свою головку вверх, со страхом и девственным стыдом, неожиданно обнаруживая себя полуголой в объятиях своего первого мужчины. Её грудки просто божественны. Они маленькие и упругие как два снежных комочка, украшенных нежно розовыми ягодками круглых сосочков, от возбуждения торчащих ввысь и красивой крошечной родинкой на правой груди. Не дав ей опомнится, я дотрагиваюсь губами до её сочного соска, ласкаю его языком и наконец, заглатываю её грудь целиком, в страстном и нежном поцелуе. Я смотрю Любе прямо в глаза. В её глазах смешались волнение, смущение и переполняющее девичью сущность, такое неведомое, но в то же время приятное, сексуальное возбуждение, придавая глазам этот покорный, помутненный, страстный огонек. Люба запрокинула голову назад и тяжело задышала.
При каждом вздохе её тело выгибается дугой, и худенькие ребрышки выступают на нежно молочной коже. Я ласкаю её груди языком и губами, сжимаю их в ладонях и сдавливаю пальцами упругие соски. Я решаю двигаться дальше и погружаю свои поцелуи вниз по её впалому животику, лаская языком маленький пупочек. Дойдя до того места, где начинается её юбочка, я понял, что моё возбуждение дошло до того места, где кончается рассудок, и не в силах больше терпеть, я нервно дернул за застежку на замке юбки, и сорвал остатки одежки, в виде собственно самой юбочки и уже не помню каких трусиков, с ошеломленной девчушки. Одним движением я припал к её лобку и уткнулся лицом в мягкие светлые волосики. Люба крепко свела ножки вместе, не давая моим губам коснуться её цветка. Одним напором тут не возьмешь, и я начал осторожно, кончиком языка ласкать бархатистую кожу на её лобке.
Постепенно её упорство уступало возбуждению и она, раз за разом всё больше и больше, приотворяла свои худенькие ножки, позволяя моему языку все ниже и ниже опускаться к её промежности. В этой страстной и сладкой борьбе, я сам того не заметив, своими губами и языком оказался на её святая святых, там где до меня не было ни одного мужика. Я с безумным упоением вылизывал её такие сладкие, сочные, нежнейшие губы. Постепенно, они, наливаясь волной возбуждения, становились всё горячее и упруже, а из внешних лепестков, словно бутон у цветка, раскрылись внутренние лепестки, открывая вход в невинное девичье влагалище. Кончиком языка я ласкал её маленький упругий, розовый клиторочек, от чего Люба сладко застонала. Её пальчики до боли впились в мои волосы, а бедра сжали мою голову. Её напряженное тело выгнулось дугой, вжимая моё лицо меж её ног.