— что вы: собираетесь: делать? — сглатывая, произнесла она.
— да ничего особенного. Просто доставим друг другу радость. Собственно, можно начинать. Линину одежду начали аккуратно разрезать. Когда топик соскользнул с ее груди, девушка зашлась в протяжном крике. Судя по отсутствию реакции, это было бесполезно, но это единственное, что она могла делать, и она кричала, пока наконец им не надоело и удар наотмашь ладонью по щеке не заставил ее умолкнуть — это была марина. Куда-то делись добрые улыбка и взгляд. Уже вся одежда Лины валялась на полу, и ее обнаженное тело, загоревшее в солярии, покачивалось на вытянутых руках. Олег подошел к ней сзади и положил руки на основания бедер, большими пальцами массируя кожу у половых губ. Его вздыбленный член также терся об нее через ткань спортивных штанов. Лина начала бешено трястись, насколько позволяли путы.
— Девочка, ну что ж ты делаешь? Так ты никому не доставишь радости! Придется тебя приручить: — с видимым огорчением сказал Влад, до этого с задумчивым видом перебиравший ее волосы. — Мариш, принеси пару ремешков из раздевалок.
Через минуту Лине завязали глаза, и четыре ремня вразнобой зашипели в воздухе, опускаясь справа и слева на ее грудь и живот, два других хлестали ее бедра, били и сверху вниз и снизу вверх, оставляя красные следы на коже. Девушка беспрерывно кричала и извивалась, но это ничуть не помогало. Ремни попадали и по губам влагалища, и по соскам, причиняя нестерпимую боль, а Танин голос прошелестел в ухо:
— ты хочешь это прекратить?
— да, да, пожалуйста! — всхлипнула Лина в ответ.
— это просто, стоит только попросить… И пообещать помочь нам получить удовольствие от общения с тобой. Давай, скажи это.
— пошла ты… — осекаясь и лязгая зубами, Лина решила терпеть — смириться было не лучше чем распластаться перед ними ниц и целовать землю под их ногами. она так не поступит. дыхание Тани у уха пропало, но голос ее зазвенел где-то выше:
— ха, да она молодец! Держится! Может, придумаете что-нибудь поинтереснее?
— а мнэ так даже большэ нравитса! — это был еще один из компании, кавказец — с русской грамматикой у него все было в порядке, но акцент оставался, имени его она не знала. Как маладая нэобъезжэнная дикая кабылка… Ах, харашо попал! … так вот, сэчас адреналин будет, возня, сила и борьба- это пусть потом на коленах ползает, ножки цалует и сосет когда скажешь — и там и там свая прэлесть! Фууух, устал. — он хлопнул Лину по попе. — маладэц, кобылка! чем крэпче, тем ломать приятнэй! .
Лина рыдала — от боли, обиды, унижения и осознания того, что любое ее действие только добавит им удовольствия. Но кроме такого — морального — сопротивления ей ничего не оставалось. Любой уже давно мог проткнуть ее девственное влагалище, оставив ей только кричать от отчаяния, но они хотели, чтобы она сдалась не только физически, но и сама смирилась с этим, стала безропотной и верной игрушкой.
В качестве следующего истязания Лину приподняли и поставили под ее лопатками включенный электрочайник с открытой крышкой. Лежать, опираясь на него спиной Было больно, но руки Лины уже не могли держать ее вес. Теплый воздух приятно согревал кожу. девушка почувствовала легкий укус на своей мочке уха, и знакомый нежный голос Кати вновь зашелестел: