Можем же, когда захотим.
Я мягко вышел из её ставшего скользким лона, и прилег рядом, поглаживая крутое бедро и покрывая мелкими поцелуями порозовевшие щечки и нежную шейку девочки.
— Ох… Папка… Как мне теперь… до ванной-то дойти… — прошептала Янка, подергиваясь в запоздалых конвульсиях и машинально потираясь ягодичками по моему умиротворенному другу, медленно теряющему силу, — Так оттрахал, что ног не чувствую! Ты че такой, как зверь сегодня, а?
— Не "че, а "что". А кто жаловался, что я одну Таньку люблю, на тебя внимание не обращаю? — напомнил я рассеяно.
Это было отчасти правдой. Таньку я имею каждый день. Как только смогу — в постели, стоя в ванной утром, в обеденный перерыв стоя же на кухне, вечером на диванчике перед теликом, да еще время от времени в промежутках старшая дочка по собственной инициативе делает мне шикарные отсосы. Янке же обычно задираю юбчонку, когда она возвращается из школы вечерами — черт, все таки я педофил и школьная форма меня заводит не на шутку. Иногда вот так залезаю к ней в постель с утра, иногда мы с Таней берем её в нашу спальню и устраиваем праздник тела на троих. Иногда специально уединяемся. Но опять таки — чаще когда Тани дома нет, и цинично выражаясь, нет выбора.
Но… Я понимаю, что со мной Таня не останется. Да и сам не хочу, — и у меня, и у дочки должна быть своя жизнь, ей нужен парень-сверстник, да и мне неплохо бы жениться… Однако сейчас нас с дочерями никто не торопит, и они все ж еще мелкие, и я — не перезревший вдовец. Поэтому я должен понимать, что надо уделять Янке больше времени — и в сугубо постельных делах, и в простом общении. Помимо прочего, я и сам кровно в этом заинтересован — довольно скоро наступит момент, когда Янка станет единственной женщиной в нашем доме, и неизвестно насколько. Надо её к этому готовить. Да и замуж ей еще. К этому тоже.
— А тебе и не надо никуда идти, — отвечаю, поглощенный этими мыслями, — На руках отнесу…
Я встаю с постели и легко поднимаю на руки худенькую девочку. Отражение в зеркале недвусмысленно, — голый дикарь с здоровеннм болтом и волосатой грудью тащит восхитительно юную, хрупкую и невинную девчушку на руках, платоядно разглядывая тугие дойки и коротенькие, похожие на морковки, пшеничные косички, свесившиеся вниз… Несомненно, дикарь озабочен тем, чтобы побыстрее найти темный уголок, чтобы порушить чистоту невинности, насладится юностью, словом — со вкусом и обстоятельно натянуть дивчину… Член от таких мыслей зашевелился и у меня.
Хотя я и не дикарь. Шо бы вы там себе не подумали…
Пожалуй, в ванной мытьем не обойдемся…
*****
Я разлепил глаза, встал, и неуверенным шагом дошел до ванной, и, не утруждая себя долгими процедурами, подставил лицо под струю холодной воды. Бррр… Кайф был, что называется — тот еще, однако "постсонная" вялость и тяжесть прошла. Все-таки, жаркие ночи, это для наших северных организмов — чересчур. Я почистил зубы, подумал — брится, или еще не стоит, и решил, что не стоит. Мне идет легкая небритость. По крайней мере, так говорят…
Отпуск. Да… А мне-то, оказывается, вовсе и не надо на работу! Ура. Но, тогда, позвольте, за каким лядом я поставил будильник так рано?! Ну, он так всегда стоял. Как купил этот мобильник, так и стоял на полвосьмого. Блин. А говорят, хорошо бы поспать до десяти, ничем себя не утруждая… Говорят. Я не знаю. Давно не практиковал.
Из ванны я вышел, пытаясь определится с желаниями. С одной стороны, и впрямь, неплохо было бы подрыхать. С другой… Ну не хочу же! А чего хочу?
Позавтракать? Отпадает. Я привык только обедать. На пустой желудок с утра башка лучше варит, подмечено. А на работе у нас работают собственно больше с утра. Потом чай пьют. По преимуществу.
Посмотреть телик? А интересно. Там, наверное есть какие-то утренние программы. Которых я никогда не видел. Я только вечером смотрю телик. Новости. И кино если приличное, — тоже смотрю. А вообще, Интернет интереснее. Но с этим я давал зарок. Медиазависимость надо лечить. Вроде как.
А хочу я… только сейчас я осознал, что мои трусы мощнейшим образом распирает могучая утренняя эрекция, извините за прозу жизни. Хе-хе… Это дело надо бы как-то решать.
Верки нет. Она сегодня сдает второй экзамен в этот свой универ. Блин… Именно она, мое золотко, с её роскошными большими и крепенькими, как две репки, сисечками, тугой попочкой и крутыми бедрами, именно мое солнышко с волной блестящих русых волос, могла бы меня спасти. Сейчас бы прокрался к ней в комнату, сорвал с неё одеяло, одной рукой забрался бы под ночнушку, другой поудобнее подтягивая под себя, и раздвигая стройные ножки…
Нееет. Так дело у нас не пойдет. Во всяком случае, не в ванной такие мысли надо вынашивать.