— Нормально, — я медленно, с чувством, начал опорожнять сумку.
— Ничего себе, откуда такое богатство?
— Мать денег оставила, дядя Коля помог отоварить. Будешь?
— Я не знаю, мать унюхает — отпиздохает по первое число.
— Да не боись, зажуём лаврушкой, что в первый раз, что ли?
Нина задумчиво посмотрела на пузырь, и, видимо что-то решив, махнула рукой:
— Ладно, наливай, я сейчас с кухни чего-нибудь закусить принесу.
Она ушла, а я взял из серванта два фужера, протёр их и наполнил светло-коричневым портвейном. Первая у нас пошла хорошо и, не останавливаясь на достигнутом, тут же выпили ещё. Нина раскраснелась, у меня зашумело в голове — первичные признаки опьянения налицо, вторичные признаки пошли, когда я уселся рядом с ней на диван. Нинка внимательно смотрела какую-то лабуду по телеку, а, может, делала вид, халат на сиськах оттопырился и было видно, что лифчика на ней нет. Я её приобнял за плечо и, уткнувшись в телевизор, начал поглаживать, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.
— Ты чо? — сняла мою руку Нина. — Не балуйся.
Я подошёл к столу и разлил остатки из бутылки себе и ей. Дружно выпили, закусили сырком, и я, осмелевший, обнял её уже двумя руками и полез целоваться. К поцелуям она отнеслась на удивление спокойно и, и наши губы слились (благо, полгода назад тренировался на однокласснице) . Пальцы мои легли на твёрдую грудку и начали её мять, особое внимание уделяя соску, торчащему, как спелая черешня.
— Саша, прекрати, не надо, — почему-то зашептала Нинка, вяло пытаясь снять мою руку, но тут опьянение достигло нужной кондиции, когда всё по барабану, и я стал аккуратно заваливать девушку на диван, опустив руку шаловливую на толстую, мягкую ляжку.
— Ой, что ты делаешь, — так же тихо прошептала Нина. — Я кричать буду.
— Кричи, дома всё равно никого нет.
Этот аргумент пробился в её сознание, и тело, обмякнув, приняло горизонтальное положение. Про еблю в теории я знал только то, что мне рассказывали старшеклассники, когда мы прятались за школой с папиросами, да и эти рассказы на 90% были выдумкой, хвастовством. Так, первое — это задрать до пояса халат, второе — попытаться снять хэбэшные, голубые трусы, но не тут- то было. Нинка забилась в тихой истерике, засучила ногами и попыталась огреть меня кулаком по спине, я разозлился и резко дёрнул трусы вниз так, что они с треском распались на две половинки. И тут я увидел пизду! Не на фотографии с карт, которые в поездах продают немые, а живую, покрытую светлыми волосиками. Нина, порываясь сесть, захныкала:
— Вот, трусы порвал, что я мамке скажу? Трусы-то у нас все считанные.
Она с интересом посмотрела на свою письку, затем на меня. Немного раскосые глаза, подёрнутые туманом алкоголя, как-то неестественно блестели, но, точно, не от слёз. Недолго думая я, в продолжение своих действий, положил ей ладонь на мохнатый пирожок, сжал, а пальцами начал водить по щёлочке. Там было мокро, и я, умный мальчик, догадался, что подруга возбудилась и потекла. Нинка прикрыла глаза и положила свою ладонь на мою.
— За то, что порвал мои трусы, поцелуй меня там, — и указала промеж ног. Опаньки! То, что всякие шалашовки у мужиков хуй в рот берут и сосут, я слышал, но чтобы пизду целовать — такое даже в ум не могло прийти. А Нинка продолжала:
— Мне один раз дядька взрослый так делал, знаешь, как приятно! А потом я тебе что-то покажу, не пожалеешь!
Она полу легла на диван, расставила ноги так, что вся её писька раскрылась, словно речная раковина, а я, как дурак смотрел и не знал, что делать. Хуй разрывал штаны, но я понимал, что без поцелуев, которые настойчиво просила соседка, кина не будет. Склонив голову к волосатой, непривычно пахнущей пизде, я впился губами в выпирающие половинки.
— Смотри, как они похожи на губы, поцелуй их в засос! Да, вот так! А теперь полижи языком, повыше, видишь бугорок? Да, да, ещё!!
Она стала выгибаться, насаживаться с силой на мой язык, который, честно говоря, уже устал проделывать скользкий путь вдоль волосатого пирожка, ия прикусил её за этот самый бугорок. Нинка выдохнула, простонала что-то и затряслась, как в лихорадке. В рот мне брызнула пахучая, тягучая жидкость. "Обоссалась она, что ли? — подумал я, но тут же понял, что ЭТО на мочу не похоже ни по цвету, ни по запаху. Соседка открыла глаза, прошептала "Хорошо!" и начала стягивать с меня трико с трусами, обхватила руками хуй, быстро засунула себе в рот и начала его сосать и облизывать. Что я чувствовал при этом — словами не описать, но всё хорошее быстро кончается, вот и я кончил в горло соседки, да так, что она поперхнулась и вся спущёнка вытекла на диван, прямо на новое покрывало. Нинка вытерла губы и вопросительно уставилась на меня:
— Что, понравилось?
— Конечно!
— Ну, и ты нормально всё сделал, я приплыла классно.