— Тихо, Оленька, не плачь, когда-нибудь будет и на твоей улице праздник — сказал Александр. А вот повязку с твоих очаровательных глаз, как истинной поклонницы БДСМ, я пока снимать не буду.
— Итак, я прав, что это Олина инициатива? — Марина кивнула головой. Ольга неодобрительно замычала.
— А может, ты все-таки снимешь с меня хотя бы наручники, у меня затекли руки — с мольбой в голосе спросила Марина.
— У меня нет ключа, и пока все не расскажите, все равно не буду. Будет стимул быстрее все рассказать.
— Ты же мастер на все руки, а допрашиваешь меня в таком положении, будто мы в Гестапо! — пыталась возражать Марина.
— Не я вас в это положение загнал, а самое гуманное — это вызвать спасателей.
— Это шантаж!
— Какой такой шантаж? Я ведь совершенно не обязан ковыряться с вашими наручниками. Александр взял в руки наручники, которыми были схвачены Маринины руки, приподнял их, чтобы разглядеть модель.
— Ой, больно — вскрикнула Марина. Александр на это никак не прореагировал. — По-видимому, я все-таки тоже почитатель БДСМ — подумал про себя Александр, потому как он все время ловил себя на мысли, что слегка помучить совершенно беспомощных девушек ему чертовски приятно.
— Ну вот, мои худшие подозрения подтвердились — сказал задумчиво Александр. Это особые строгие наручники с двойной пластиной и антиотжимной шестеренкой. Но зато они с силиконовым вкладышем, чтобы меньше натирать ваши нежные ручки, дорогие дамы. Скрепкой они не открываются, нужно мастерить ключик или пилить их дужки. Ключик из жестянки я, конечно, постараюсь сделать, так как у меня есть инструмент, но на это уйдет время. Пилить их мне нечем. — Да и жалко — подумал про себя Александр. — Так что твои очаровательные ручки пока останутся в плену этого чудо-изделия.
— Откуда ты все это знаешь — с подозрительной ноткой в голосе спросила Марина.
— Ты же знаешь, что я очень много чего знаю — ушел от прямого ответа Александр.
— Тогда хотя бы ноги мне освободи!
— Зачем? Тебе эти кандалы очень идут! — оборвал нытье Марины Александр. — Итак, рассказывай…
*****
— К чемутебе все это знать, — продолжала вяло сопротивляться Марина.
— Считай это платой за ваше тихое освобождение и мое последующее гробовое молчание.
— Это не честно!
— Опять двадцать пять…
— Ты что, в спецслужбах работал?
— Нет, я вообще ни с какими органами никогда не был связан.
— Так я тебе и поверила, с такими-то гестаповскими замашками и специфическими познаниями.
— А какая разница — поверила ты или нет. Все равно придется рассказать.
— А если откажусь, пытать будешь?
— Марина, ты же умная девушка, а несешь чушь. Какие пытки?
— А если я тебе скажу неправду? — не унималась Марина.