— Она ведь даже уговорить нас не пыталась.
— Поняла, что бесполезно. Умная, дрянь.
— А может, ей все это нравится.
— Думаешь, она мазохистка?
— А почему нет? Эти люди обычно выглядят вполне респектабельно.
— А ты откуда знаешь?
— Книжки читать надо, неуч.
В это время дверь открылась и в комнату осторожно вошла голая Зверюга. Я всмотрелся в ее лицо, которое выражало разве что скрытое ожидание чего-то особенного.
— Соси у обоих, — снова приказал Славик.
Она покорно встала на колени и добросовестно принялась за дело. Спустя несколько минут Славик отстранил ее и коротко сказал:
— Раком.
Она оперлась на колени и руки и сама раздвинула бедра. Славик присел и прислонил головку к дырке ее задницы. Зверюга тихонько застонала. Славик, морщась, стал вдавливать член в неожиданно большое отверстие. Зверюга стонала уже громко, и я готов был поклясться, что удовольствия в этом стоне было опять больше, чем боли!
Сантиметр за сантиметром член погружался в дырку, ее края словно вминались вглубь тела.
Славик вставил член примерно до половины и стал вытаскивать. Стоны Зверюги стали уже непрерывными, она размахивала головой, вздрагивала, взвизгивала — то есть вела себя как обычная женщина, которая занимается сексом, а не как та, которую насилуют. Вскоре и Славик вошел во вкус и стал кряхтеть и крякать при каждом погружении.
Тут я, естественно, почувствовал возбуждение, но не захотел просто совать ей член в рот: как ни приятно это было, но сегодня она отсосала у меня уже дважды — пока хватит. Мне захотелось чего-то необычного. Я обошел ее, лег на пол и просунул свои ноги под ее тело.
— Ну-ка, сучка, сожми его буферами.
Мне вовсе не хотелось называть ее грубо, но во-первых, Славик просил "не ломать игру", а во-вторых, мне казалось, что это ей если и не нравится, то, по крайней мере, не вызывает протеста.
Но тут же стало ясно, что выполнить мой приказ она не может: руки ей нужны были для опоры. Тогда я сам стиснул ее груди и прижал ими свой член. Сначала было неловко, но потом мы приспособились: под толчкам Славика она двигалась вперед-назад, ползая плотно сжатыми грудями по моему животу, одновременно прижимая к нему член. Я заметил, что она, поднимая и опуская тело, старается расположить груди так, чтобы соски терлись по моим волосам! Мне тоже было это приятно и я помог ей. Подняв голову, она посмотрела на меня с уже неприкрытыми лаской и благодарностью.
Славик пыхтел все громче, Зверюга стонала, мотала головой, пускала слюни на мою грудь, как вдруг раздался громкий шлепок. Тело Зверюги все дернулось, она открыла глаза, закатила белки и коротко и быстро задышала ртом. Я отклонился и увидел, что Славик размахивается и сильно шлепает Зверюгу по заднице.
Ее это не просто заводило: наблюдая ее лицо в упор, я видел, что она сатанеет от возбуждения. Груди стали твердыми, глаза — бессмысленными, изо рта вырывалось что-то среднее между стоном, хрипом и кашлем. Вскоре она уже не могла нормально двигаться по мне: она дергалась, дрожала и извивалась. Выпустив ее груди из рук, я не без труда вылез из-под нее.
Славик был куда адекватнее: посмотрев на меня и оценив мое состояние, он прекратил шлепать ее (а то ее задница была уже багрового цвета) и с видимым сожалением вынул мокрый и сверкающе красный член из дырки ее задницы и поднялся на ноги.
Зверюга не двигалась. Она по-прежнему стояла раком, опустив голову, сиплое дыхание сотрясало ее покрытое потом тело так, что вздрагивали висящие груди.
В комнате стояла тишина, прерываемая тяжелым дыханием трех человек.
Наконец Зверюга поднялась на ноги и посмотрела на нас. Во взгляде читались усталость, ожидание, покорность и… удовольствие.
Я ждал, что Славик, как обычно, отдаст ей какой-нибудь приказ, но мой друг молчал. И тут, неожиданно для себя, я взял на себя роль распорядителя:
— Слышь ты, дрянь, мы тебя сейчас будем драть одновременно. Бутербродом, поняла?
— Поняла, вы меня будете драть бутербродом, — поспешно ответила она, для убедительности даже кивая головой.
— Садись на пол, — сказал я Славику, — ты снизу сзади.
Славик бросил на меня восхищенный взгляд и опустился на пол. Зверюга подошла к нему, повернулась спиной, наклонилась и взяла его член. Потом опустилась и стала вставлять его в задницу. Что-то не получалось, она морщилась, закусывала губу, а я смотрел на ее широко распахнутое волосатое влагалище, куда мне предстояло войти. Наконец ее таз стал опускаться и коснулся живота Славика, который сидел, опираясь спиной о кровать. Поерзав и найдя удобное положение, Зверюга приглашающе посмотрела на меня…
Термин "бутерброд" я знал из рассказов друзей, но сам такой способ не пробовал. Меня поразило, что Зверюга поняла его без перевода. Ей-то откуда это знать?! Я почувствовал что-то вроде страха: зрелая женщина, не дававшая и тени намека на свою женскую природу, скрывавшая свои достоинства под чопорной одеждой, оказалась более опытной и страстной, чем два здоровых мужика!
Но нельзя было показывать свой испуг (хотя думаю, она его все же ощутила) . Я встал на колени и ввел член в ее влажную широкую щель. Три пары наших ног мешали друг другу, пришлось искать удобное положение. Она кряхтела, морщилась и пыхтела, но не произнесла ни слова. Вскоре нам удалось найти нужное положение, и мы стали двигаться. Она опиралась ногами о пол и слегка приседала и поднималась, насаживаясь на Славика, а я двигался сам.