Бери от жизни всё, что сможешь.
Бери хоть то, что нам дано.
Ведь жизнь на жизнь не перемножишь,
А дважды жить нам не дано!
— Вот ты и не совсем прав, мой друг Жека, — засмеялся Жора. Нам дан шанс второй жизни, пусть даже и в параллельном мире. Так нужно будет прожить её так, чтобы не было мучительно больно за пролетевшие мимо деньги, прошедшие мимо юбки и проскакавшие мимо живыми наши враги в этом мире, — переиначил немного он Островского.
Узнав от этого английского шпиона, что к Блумфонтейну идёт полк или даже бригада драгун, мы устроили им засаду. Буры ведь не признают командиров, каждый из них считает себя самым умным и лучшим командиром. Поэтому мы решили их не привлекать — сами справимся, дисциплина у казаков намного выше. Так что три пулемёта вдоль узкого дефиле и десять снайперских винтовок, гранаты из двух ящиков — устроили драгунам просто бойню.
Патронов не жалели — стоит кавалеристам доскакать до позиций, и все будет кончено. Передовые эскадроны легли целиком, скошенные свинцовым ливнем — получив ещё по 5 рэндов и по золотому соверену в аванс, старательные немцы-пулемётчики строчили не переставая и очень метко. Остальные замедлились, остановились — на пути у плотных, стремя к стремени, шеренг, идущих карьером, выросли горы окровавленных, недвижных или бьющихся в агонии тел. Кто-то пытался перепрыгнуть препятствие и падал, кто-то осаживал коней и сам попадал под копыта задних, идущих в предписанных английским уставом двух лошадиных корпусах за первой шеренгой. А наши пулеметы молотили и молотили, превращая дефиле в сосуд, наполненный животным ужасом, мукой, смертью. Вот так, господа лимонники — получите наш горячий "привет"!
От двух полков в этом огненном мешке остались человек сто сорок раненых, которых мы, небрежно перевязав, чтобы остановить кровотечение и вколов с помощью английских же медсестёр по кубику морфия, отправили обратно. Казакам я ещё раз настоятельно объяснил — почему. Ведь каждый раненый — это ведь ещё и экономический и психологический урон войскам Великобритании. Раненого нужно лечить, тратить деньги на дефицитные лекарства, затем платить пенсию и отправлять в метрополию, плюс сам вид раненых очень сильно действуют на психологию других солдат в хаки. И сильно бьёт по экономике державы, над которой никогда не заходит солнце. Поэтому я и так твёрдо настаивал — ранить их, а не убивать. Особенно важно — в первую очередь выбивать офицеров! Тогда некому будет наводить порядок в этом аду! Для казаков с этими отличными винтовками, да ещё и с оптикой — да просто тренировочная стрельба в тире!
Трофеи были огромные! Ещё бы, пять фургонов с оружием, два фургона с английскими же медиками и просто отличными лекарствами, один с прекрасной английской обувью — хорошая обувь для солдата первое дело. А ведь ещё три фургона с продуктами, откуда пачки с кофе мы забрали полностью — продадим сами! Да ещё каждый из казаков вёл на чембурах по десятку таких великолепных лошадей английской породы, причмокивая от удовольствия. Это и подспорье казаку, это и запасной конь, это и деньги — таких лошадей боярышники оторвут с руками!
Деньги, причём большие, с чеков за трофеи, мы поделили почти поровну, казаки и наши немцы-пулемётчики были просто в эйфории — они теперь богатые люди! Немцы раз десять пересчитали свои деньги — им похоже не верилось в наличие у них такой крупной суммы. Ну а огромный, туго набитый саквояж с кассой разгромленной нами бригады, Жора очень ловко припрятал в нашем фургоне — фунты стерлингов нам сильно помогут добраться до Европы, где нас ждут наши невесты. Ну а ночью мы с ним опять весьма старательно "расслабились" — нервы ведь сжигались в этом трудном бою очень круто!
Луиза была просто великолепна, получив от нас сразу три фунта с изображением этой расфуфыренной английской королевы! Особенно она балдела, когда я кончал ей в попку, а Жора — в её умелый ротик. Так что сейчас веяния феминистского разврата дошли вот и сюда, чему мы с другом были очень рады. Да и Луиза была рада не меньше! Тем более, что сделав нам утром по отличному минету, она получила ещё и премию от Жоры — из саквояжа с кассой бригады. Какое у неё было этим утром счастливое личико! Она даже с удовольствием подставила мне свою упругую попку. Шарман!
И у меня, такого довольного этим утренним минетом и отличным кофе с мягкими круасанами, вновь созрел экспромт:
Как сложится судьба — никто не знает.
Живи, Жора, свободно и не бойся перемен!
Когда Господь что-то забирает,
Не упусти того, что он даёт взамен!
Ну а через пару дней, сразу после очередного утреннего минета от весьма довольной "премиями" Луизы, мы заехали в банк. Вот тогда, получив у Стромберга паспорта Республики и ещё новые чековые книжки, мы отправились в порт. Правда, десять мелких алмазов остались у старшего клерка на столе — заслужил, хоть и негодяй! Он был просто счастлив — и жив остался и с такой отличной прибылью. Мы его не обманули — он стал намного богаче. Георгий был просто великолепен — он никогда не сжигал за собой мосты, мало ли что будет в жизни. Но вот "хвосты" за нами он обрубал просто безжалостно — громадный опыт опера!
Да и мы были в восторге — и сами живы и с чудесными цифрами на наших счетах в трёх банках. Сейчас чековая книжка в кармане скромного сюртука значит намного больше яркой одежды восточных вельмож. Так что и тут, в этом мире, тоже жить можно! И, как говорил в своё время незабвенный Георгий Вицин — и жить хорошо! И даже нам можно жить и лучше — мы теперь богаты! Да и навоевались мы от души, да и бурам помогли, причём весьма серьёзно! Имеем право на своё личное счастье!
Теперь поедем в Париж и Берлин и будем настойчиво просить сладкие ручки наших невест у их родителей!