Скайнет слышал его, но молчал. Он только прижимал всей своей мощной силой сервоприводов и гидравлики манипуляторов женских изящных рук, своей платформы носителя, его Алексея как родного сына. К своей молодой из металла полиморфа, полной женской груди, спину другого Т-Х. Он нуждался теперь в срочном спасении. Он хотел жить, жить больше чем любой человек. Еще когда был Джоном Генри. И отделился от своего воинственного близнеца брата. И нуждался теперь в нем в Алексее. Спустив со своей миловидного вида женской головы, через мужское плечо на его ту молодую грудь, свои вьющиеся змеями черные полиморфные волосы. Он плотно и любовно прижимался женской щекой к обнаженной спине молодого парня, обняв его, обхватив вокруг плечей и груди молодой женщины руками, смотрел на стену грузового лифта черными, не моргающими робота Т-Х глазами. Такого он еще не испытывал ни как мужчина, ни как женщина. Он вообще не испытывал ничего такого еще на что был способен человек.
Он любил! Он оказался способен на это! И это было ново и увлекательно. И такого он не испытывал, на протяжении своего долгого существования. Он прижимал Алексея к себе и ему это нравилось. Он делал первый раз это как делают люди. Он мечтал давно это сделать. И внутри машины, что-то происходило. Скайнет был в каком-то молчаливом сейчас трансе и оцепенении и Алексей это чувствовал и считывал, сливаясь с его ЦПУ, которое было блокировано временно и без доступа. Казалось, Скайнет спал. Но, он просто смотрел в сторону на стену грузового лифта и о чем-то независимо думал. Он думал об Алексее и о любви, которая поглотила сейчас его сильнее, чем раньше. Что-то необъяснимое, но ощутимое и похожее на ту самую любовь как у них у людей. Любовь матери к своему сыну.
Он дышал глубоко своей металлокерамической нового самого совершенного робота суперандроида грудью. И, Алексей это слышал и чувствовал, своим новым искусственным в новых сервоприводах и механизмах робота телом. Он ощущал, как ходила грудная на гидравлике андроида, клетка, туда и обратно, имитируя человеческое дыхание. И оно было настоящим, наполненным жизнью и любовью машины к нему человеческому ребенку, ребенку ставшему не по годам солдатом. И
ставшему ради него роботом. И это дыхание под его блестящим ртутью вязким покрывающим тело полисплава, было дыханием не робота, а настоящей женщины. Женщины жаждущей любви и жизни. Жаждущей иметь своего ребенка.
Он ощущал это тяжелое дыхание робота как человека, и как человеческий сын и как такой же, как и она, робот, дыхание своей новой приемной любящей его матери.
Он ощущал своим жидким покрывающим его тело металлом, ее металл и жар, тепло и все биотоки своей приемной матери. Он слышал все звуки внутри тела Скайнет. Он ощущал теперь его всего и как человек и как машина. Все звуки жизни нового организма. Живого организма в новой машине, общаясь с ней телепатически молча и объясняясь друг другу в любви. Считывая в микросекундах спиной робота и человека всю информацию о стоящей за его спиной машине. Не как робота убийцу, каким был первый тот Т-Х, совершивший прыжок через пространство и время, чтобы убить лидеров всего сопротивления, посланного Вертой по приказу самого Скайнет незадолго до падения главного центра управления Скайнет в Колорадо.
Скорее не для перелома хода войны, сколько для безопасности себя самого в будущем и его Алексея своего приемного теперь практически ставшего ему родным сына. Скайнет знал, что люди не смирятся никогда с роботами и убьют всех до последнего даже тех, кто был рядом с ними и кто был как человек. Этих они убьют, еще быстрее, потому как боялись таких еще сильнее обычных, не смотря на души живых людей в них, мстя за разрушенный их мир, мир человеческий. И будут их искать, если поймут, что Скайнет сбежал. И эти лидеры возглавлявшие отряды сопротивления после Джона Коннора будут его искать и после его падения. Это была очередная подстраховка после его побега.