Климова заступалась за Сурганова даже здесь в своей собственной психиатрической клинике. Она полюбила его и не знала, как вот решить
теперь эту свою проблему, но знала точно, что вот так его просто не отдаст никому. Она перевела быстро тему на другое.
— А как, насчет, тебе той женщины, о которой говорит Сурганов — произнесла задумчиво, как бы и с интересом посмотрев на Гальперину Климова — Женщины тени, которая общается с ним в тех снах. И которая способна видоизменяться как угодно. Он говорит, что там у нее свой дворец на каком-то большом неподвижном озере. С черной водой. По которому, иногда можно пройти буквально пешком и прямо по воде. Это я слышала от большинства моих пациентов и не только. Что она приходит к ним в виде черной тени и может высосать любого попавшего в ее руки. И там, таких как она много. Но как утверждает сам наш психически больной Сурганов, она его подруга. В том мире сновидений.
— Я думаю это какой-то общий заразный образовался между пациентами фон — произнесла Гальперина — Все они общаются на прогулке и могут нахвататься этой заразы друг от друга и от того же вашего Сурганова.
— Сурганов прибыл к нам недавно, а все те сновидения или нет, я уже слышу не один здесь год. Причем в виде каламбура и полной кошмарной неразберихи — произнесла профессор психотерапевт Климова, но не могу составить четкую картину этих для кого-то дурацких снов — И Сурганов для нас просто находка, который более здраво может все это прояснить.
— Но, как может все прояснить тот кто раздваивается как личность — переспросила Климову Гальперина — И ты сама Вера говорила, что он порой при разговоре олицетворяет себя с неким инфернальным ангелом, создателем того мира в котором каждую ночь пребывает, то ведет себя как обычный смертный, и говорит что там он просто гость. Что его там просто терпят и не трогают. Что он им нужен и питает их своей энергией.
Они до конца не договорили.
Им навстречу вылетела медсестра Тоня — Там, там! — она налетела на них, буквально еле остановившись.
— Ну, говори же! — крикнула на нее сама, напугавшись Климова.
— Там, Гавриков! Гавриков! — она вся тряслась в перепуге.
— Что, Гавриков?! Говори, Антонина! — прокричала уже не медсестру Климова.
— Гавриков — ответила вся, трясясь от испуга и ужаса Тоня — Гавриков, повесился.
*****
Вся клиника была на ушах. Все бегали по коридорам больницы, услышав жуткую роковую новость о смерти пациента.
Все от санитаров до врачей. И сама Вероника Климова, и ее помощница Регина Гальперина уже были в той палате, где все и произошло.
Они смотрели, как снимали из петли их одного из покончивших с собой пациентов.
Гаврикова снимали из петли связанной им самим из простыней своей больничной постели.
Гавриков висел на раме окна. Умудрившись как-то привязать сплетенные и связанные узлами и петлей на своей шее простыни. Он был мертвее мертвого и уже задервенел, провисев, наверное, с самого утра. И все это случилось после очередной драки с Сургановым Андреем.
Его наказали за драку, и не выпускали из палаты. И хватились вот только под вечер.
Вероника Климова отругала санитаров за то, что они дали ему малую дозу успокоительного, но вероятно все равно бы ему это не помогло. Оно на Гаврикова плохо действовало в отличие от других больных больницы.
Труп Гаврикова отвезли на больничной санитарной железной каталке в подземный больничный морг. И к самой уже ночи все утряслось и затихло.
Больница заснула и Вероника Климова, отпустив свою подругу по работе врача психотерапевта Гальперину Регину Олеговну, сама покинув психбольницу города, поехала домой на своей машине уже по темноте.
Ей нужно было срочно спать. Она сильно намаялась за день. Да еще этот дичайший и кошмарный случай в ее больнице с этим висельником Гавриковым и последующие отчеты перед комиссией из-за этого самоубийства пациента ее клиники. Все это беспокойство привело ее Климову Веронику Георгиевну в полное беспомощное состояние. И ей нужно было срочно упасть в постель, и уснуть, как и ее лучшему и уникальному пациенту Сурганову Андрею Александровичу.
— Спать — проговорила, еле слышно усталым и измученным голосом, засыпая за рулем автомашины она — Скорей домой и спать, только спать.
Между Светом и Тьмой
Она снова пришла к нему. Совершенно нагая. Новой наступившей ночью, когда он только начал засыпать, а может уже заснул.
— Любимый, мой — прошептала она ему в его левое ухо, ложась рядом на его больничную палату закрытой на все замки в его постель — Я снова хочу тебя.
Изуфуиль провела своей правой рукой по его груди и животу. И он почувствовал это под своей больничной белой рубахой и открыл свои глаза.
Но, Андрей не видел никого ни рядом, ни перед собой на своей постели, но она была тут. Была здесь и он ощущал ее всем своим телом. Его Изуфуиль прислонившуюся рядом к нему. К его одетому в больничные белые из шелка кольцоны. Под наброшенным сверху тонким постельным одеялом.
Андрей Сурганов ощутил ее жаркое дыхание рядом у левой щеки и ее касающиеся его той щеки губы. Губы Изуфуиль.
Она пришла к нему даже здесь. Потому, что он снова позвал ее. Изуфуиль принадлежала ему. И он принадлежал ей.
— Я тоже, ждал тебя, любимая — прошептал Сурганов Андрей ей — Ждал новой встречи уже здесь в этой больнице. Я вспоминал тебя и наш с тобой тот мир, который с этим миром рядом и скучал по тебе Изуфуиль. Здесь так скучно и одиноко, моя Изуфуиль без тебя.
— Мне там тоже, мой любимый — она ответила шепотом тоже ему — Там все в беспорядке и никто не подчиняется никому. Я не могу без тебя в нашем царстве теней Вуаленфур. Не могу. А тебя все нет и нет любимый.
— Я вот здесь и мне дают какие-то таблетки — произнес Сурганов Андрей ей, королеве теней — Они ослабляют меня, и я еле двигаюсь любимая. Я престал даже видеть мои сны. И еще ставят какие-то уколы. Я так больше не могу Изуфуиль, не могу.