Оля с Ксенией поняли, что влипли они не на шутку, и что живыми они отсюда уже не выйдут. Ольга тихо заплакала. Ксения начала мычать мотив какой-то песенки, страраясь привлечь внимание Ольги. Когда Ольга посмотрела на нее, Ксения сделала головой движение типа "выше нос, подруга, еще не вечер!" Они молча лежали, повернув головы друг к другу, привязанные локтями друг к другу, обнаженные.
Оля подумала: — Вот так мы и умрем, почти в объятиях друг друга.
Примерно через час вернулся их похититель.
— Вы должны смотреть на станок! Я на него потратил очень много моего труда. У меня нет денег, чтобы купить все необходимое для возмездия. Но я умею работать по дереву, поэтому этот станок, на котором вы проведете остаток жизни в страшных муках, я сделал сам. Я хотел купить наручники и надувные затычки во все ваши дырочки, но у меня хватило денег только на надувные кляпы, чтобы заткнут ваши мерзкие рты и не слышать ваши мольбы о пощаде. Кабельные стяжки, которыми я вас связал — это самые широкие и прочные, вы их никогда не порвете. Они очень дорогие, но я занял денег и купил 100 штук.
Похититель взял Ксению за волосы, стянул их сзади, обмотал получившийся хвост сложенной пополам веревкой, зафиксировал веревку к волосам большим количеством тонких кабельных стяжек. Потом он сделал из двух тонких стяжек два сцепленных кольца и надел одно из них на большой палец ноги Ксении, затянул стяжку до упора. То же он сделал и со вторым пальцем ноги. В кольца он пропустил два свободных веревочных конца и натянул веревку, сильно запрокинув ей голову назад. Та же участь постигла и Ольгу.
— Теперь вы не сможете смотреть друг на друга, а будете любоваться моим станком. — с этими словами он опять вышел.
Ольга с ужасом смотрела на станок и старалась не думать о том, когда ее на него посадят. Она хорошо знала, как орали ее "актрисы" уже через двадцать минут сидения на нем. Вот теперь и ей предстояло узнать, что такое эта "кобыла" , причем без ограничений на членовредительство и "порчу шкурки". От сильного страха ей казалось, что еще чуть-чуть, и она обмочится.
Примерно через час похититель вернулся.
Он взял пульт управления лебедкой, опустил крюк, снял с него кусок пожарного рукава, пропустил его спереди груди и подмышками Ольги, зацепил на крюк за оба свободных конца рукава. Включил лебедку на подъем. Когда он поднял Ольгу на достаточную высоту, он посмотрел на висящую Олю, с запрокинутой назад головой, подвязанными к рукам ногами.
— Ты в таком виде похожа на свиную тушку на крюке у мясника. Он достал большое куриное перо и стал им водить по соскам грудей Ольги. Оля застонала и задергалась, Она очень боялась щекотки. Потом, когда щекотка стала причинять боль — закричала. Похититель переключился на промежность Оли. Он стал ей щекотать половы губы, клитор, пока Оля опять не закричала. Похититель тогда стал насиловать Олю средним пальцем руки.
— Потекла, сучка! Надо было бы вас изнасиловать, но не хочу об вас мараться. Вот теперь можно сажать тебя на торчок. А то по сухому, порвешь тебе там чего-нибудь, ты истечешь кровью и раньше времени помрешь. — С этими словами он перекусил стяжку, соединявшую руки с ногами. Олины ноги повисли на ее пальцах. Похититель выждал паузу, потом перерезал стяжки на пальцах. Потом он стал медленно рывками опускать Ольгу на клин "кобылы" , направляя ее так, чтобы деревянный штырь вошел ей точно во влагалище. Насадив таким образом Ольгу на штырь, он перекусив стяжку на ногах, укрепил ее лодыжки в колодке. Стяжки на ее больших пальцах он подвязал к кольцу, сильно оттянув пальцы вниз. Стянутые за спиной руки Ольги оказались за столбом. Он снял с Олиной груди пожарный рукав-хомут и пропустил его между ее связанными руками. Включил лебедку и поднял Оле руки, как на дыбе, почти до уровня головы. Отошел на пару шагов назад, как бы наслаждаясь своей работой.