Стала такой же странной, как он — войдя в дом, конечно запросто сняла всё мокрое, в одном топе (отчего ощущала себя более голой, чем без всего) уселась на пол — деревянный, тёплый пол, в доме почти ничего не было. А он вдруг стал совсем другой: нежный, заботливый, почти не странный, её джинсы, трусики и кеды унёс в ванную и там, видимо, сразу застирал; предлагал свою одежду взамен, но не только не прикрылась, но и сидела, широко расставив колени: гелий ещё не выветрился из головы, воздушный шарик летел.
Поставил на пол какие-то вино, сыр, хлеб — сидели, словно уже после всего, усталые, милые, расслабленные, легко болтали, ночь проходила. А потом он наклонился вперёд, протянул руки — и одним движением, взяв её за пятки, опрокинул на спину и обхватил всё между её ног широко раскрытым ртом. И что-то там такое происходило, ей непонятное, словно к вагине прижалось что-то симметричное, идеально подходящее, танцующее на клиторе и медленно пульсирующее по всей поверхности половых губ одновремено, и только напротив входа оставалась тёплая пустота — живая, живая, живая, хочу заполниться, сейчас!
Потянула его вверх, на себя — так же, как он её, за волосы на затылке, расстегнула джинсы (а он всё держал её ступни, так что колени оказались чуть не возле ушей) и член сразу направила в себя — а он задержался у входа, застыл в невозможной позе: на широко раздвинутых коленях, наклонившись над ней, до боли сжав её ноги. И несколько мгновений чувствовала, как его головка про-скаль-зы-ва-ет в неё, словно под действием одной только силы тяжести, а не сознательного движения.
Потом он был в ней, как-то двигался, почти не меняя позы, заполнял, заполнял — но это оказалось совсем недолго, клёво, долгожданно, но недолго, кажется, всего пара движений, и она стала кончать, он держал за ступни крепко, не давал ей свести бёдра, и когда на излёте она открыла глаза — оказалось, внимательно смотрел, улыбался и смотрел внимательно, а вот когда она открыла глаза, тогда только резко вышел из неё.
Одновременно: увидела, как её накрывает первая струя его спермы, и почувствовала, что под ней растекается лужа, промачиваю последнюю сухую одёжку — это он, наклоняясь к ней, опрокинул на пол бутылку вина.
Наутро в доме было прохладно и весь пух на её теле стоял дыбом.