Малышка решила, что это дорого для меня и стала торопливо объяснять: ты был очень пьяный, твой конец совсем не стоял: она изобразила рукой, как мой хер падает на бок раз за разом, как пьяный бомж. Мамка много его сосала-сосала, час сосала, чтобы кое-как его засунуть в попу. Поэтому двадцать. А так — было бы десять. Попа — десять, здесь если — она потыкала пальцем себе спереди, это пятнадцать и пять, если в рот: она показала пальцем на отсутствующие молочные зубы. Деловая, всю калькуляцию изложила.
А ты чем занята? Я уже более-менее осмелел.
Я помогаю. Вчера, когда мамка пыталась твой конец поставить, ей приходилось уходить пару раз, её вызывали в зал кафе — она мотнула головой за перегородку из необструганных досок, фанеры и картона — я тебя обслуживала. Дрочила: она сделала пару движений вдоль моего дохлого попрежнему конца.
Я изучил свой кошелёк: похоже, за моё пиво Саня рассчитался, отсутствовала лишь двадцатка зелени. Во дела: в столице меня бы обчистили до нитки, окажись я в таком положении. Н-да.
А где мой товарищ?
Он ушел к себе домой, он знает, что ты здесь и не волнуется.
Я опять подивился их патриархальным повадкам, надо же, не волнуется.
Отведёшь меня к нему?
Конечно, я для этого здесь. Чтобы тебе помогать, если что надо.
Тогда принеси мне бутылку холодного пива, я полечусь и пойду, если встану.