Как и в прошлый раз, Наташа была одета в обтягивающие черные брюки, эффектно подчеркивающие стройность ее фигуры. Глаза, подведённые чёрной тушью, густые румяна на скулах делали её старше своих лет. Образ порочной красавицы дополняло то обстоятельство, что она была заметно пьяна. Она прикурила, подошла слегка пошатываясь и кивнула мне как старому знакомому.
Домой мы отправились пешком, обсуждая по дороге перипетии драки. Однако, наслаждаться лаврами победителей нам пришлось недолго. Протяжный свист, раздавшийся сзади, недвусмысленно дал нам понять, что приключения наши еще не закончены. Даже беглый взгляд назад показал значительное превосходство противника в живой силе. Было принято единственно правильное решение, и мы бросились врассыпную. Наташа бежала впереди, покачиваясь на высоких каблуках, а я старался держаться между ней и преследователями. Вскоре она свернула в какую-то подворотню, я нырнул за ней, и, поплутав еще по темным переулкам, мы оторвались от погони.
— Шатун вечно напьется и в драку лезет, а мне потом каблуки ломать, — она смачно сплюнула себе под ноги, — придурок ёбаный.
Брань в адрес потенциального соперника меня, конечно, порадовала. Вместе с тем, Наташа не скрывала, что встречается с Шатуном регулярно, и это заставило меня почувствовать легкий укол ревности.
Мы шли по темным переулкам, стараясь избежать возможного столкновения с противником. Я шутил, смялся, рассказывал анекдоты, в общем, старался изо всех сил произвести впечатление на свою новую подругу. Похоже, что в этом я преуспел. Наташа охотно смеялась моим остротам, и даже взяла меня под руку. Под конец нашей прогулки я набрался наглости и пригласил ее на следующий день на свидание. Наташа, пожав плечами, согласилась.
Поначалу, наше свидание проходило по всем законам жанра: кафе-мороженое, кино, прогулка по уединенным аллеям городского парка. Я старался вести себя, как джентльмен. По-видимому, именно в этом и состояла моя ошибка — барышня явно скучала. В конце концов, она сама предложила мне купить пару бутылок вина и пойти к ним в "бункер". Как выяснилось, бункером в их компании назывался большой, хорошо оборудованный подвал в соседней пятиэтажке. Обстановка говорила о том, что кто-то очень постарался сделать это место уютнее, но был очень стеснён в средствах. Посреди подвала стоял стол, накрытый клеенкой и уставленный бутылками и нехитрой снедью. Справа у стены находился продавленный диван, на котором развалились два парня, в одном из которых я узнал вчерашнего спутника Шатуна. Слева на разнокалиберных стульях сидели три незнакомые девчонки, уже сильно нетрезвые. На полу лежал вытертый ковер, попытка создать некоторое подобие уюта, и даже лампочка под низким потолком была скрыта старым бумажным абажуром. Заднюю часть комнаты скрывала занавеска, из-за которой виднелся угол еще одного дивана. В комнате было относительно чисто, но очень накурено. Из динамиков магнитофона раздавался хриплый голос Высоцкого.
*****
У каждого мужчины бывают неудачи в сексе… Взрослый опытный самец никогда не станет обращать внимание на то, что называется "преждевременным семяизвержением", дабы не усугублять проблему. Иное дело девятиклассник, пытающийся "сломать целку" своей однокласснице! Я лежал рядом снова и снова прокручивая в памяти, как я просунул мой перевозбужденный член в узенькую дырочку и почувствовал вдруг, как он уперся во что-то, как в бетонную стену. Ольга закричала от боли, и, упершись мне в грудь руками, стала извиваться подо мной, пытаясь стряхнуть с себя. Я толкнулся вперед, потом еще и еще, и понял, что не могу больше терпеть. Кажется, я закричал, когда, пытаясь просунуть член еще немного дальше, я почувствовал, как завибрировала головка от давления прихлынувшей к ней спермы, и хлынул первый фонтан. Это был вулкан! Везувий! Я кричал и бился в судорогах, заливая потоками горячей спермы Олины бедра, живот, грудь, постель, все вокруг…
Я лежал без сил рядом с притихшей Ольгой, и постепенно осознавал весь ужас моей неудачи. Потратить столько времени на то, чтобы уговорить девушку и обкончаться, не дойдя до желанной цели. Позор! Я встал, и стал одеваться, стараясь не смотреть на Ольгу. "Пиздец, я женщина. " — в Ольгином голосе слышался одновременно ужас перед содеянным, отчаяние от осознания непоправимости свершившегося и восторг от своего нового "взрослого" статуса, облегчение от того, что все уже позади. Я обернулся. На кушетке растеклось темное пятно. У меня отлегло от сердца. Я сделал это! Потом был совместный душ, были торопливые попытки затереть пятно при помощи щетки и стирального порошка, были совместные поиски моего носка, завалившегося невесть куда, и все это сопровождалось веселым смехом двух счастливых детей, шагнувших во взрослую жизнь. Мы сбежали из дома до возвращения Олиных родителей и бродили по весеннему городу, взявшись за руки, а потом долго целовались в подъезде, не в силах оторваться друг от друга после всего, что произошло…
*****
Встретили нас приветливо. Как оказалось, моего вчерашнего знакомого звали Серый. Он меня узнал и жестом радушного хозяина пригласил к столу. Пьянка продолжилась. Вскоре к нам присоединился и Шатун, явившийся в обнимку с крашеной блондинкой в короткой юбке. Он поздоровался со всеми за руку и, выпив с ходу стакан портвейна, потащил свою подругу за занавеску. Ритмичные скрип, послышавшийся оттуда вскоре, подтвердили мою догадку о том, что мне не стоит опасаться Шатуна, как потенциального соперника. Полное безразличие к происходящему, продемонстрированное всеми присутствующими, включая Наташу, показывало, что такой секс в одной комнате с посторонними, являлся здесь обычным делом. Впрочем, мой дальнейший опыт показал в последствии, что нравы в этой компании царили весьма свободные.
Вообще, здесь было принято ни о чем не беспокоиться. Народ начал расходиться часа в два ночи. Я провожал пьяную Наташу и с ужасом думал о том, что меня ждет сейчас дома. Однако, тревожные мысли не помешали мне сделать попытку перевести наши отношения в более интимную плоскость. Я решил не ограничиваться скромным поцелуем и пожеланием спокойной ночи. Темное парадное и винные пары в крови провоцировали на более решительные действия. Прижав Наташу к стене, я обхватил ее за плечи и впился в ее губы самым страстным поцелуем, на какой был способен. Руки тоже не оставались без дела. Маленькие груди были упругими и перекатывались под моей правой рукой, как два теннисных мячика. Просунув колено между ее бедер, я обхватил ее ягодицы левой рукой и прижал ее к себе еще сильнее, заставляя тереться о мою ногу самым чувствительным своим местом. Наташа с готовностью отвечала на мои ласки, обхватив шею руками. Я потискал свою новую подругу еще с полчаса, ощупав все самые интимные места ее стройного тела, и убедился окончательно, что завтра я не встречу отказа ни в чем.
Утром, превозмогая головную боль от выпитого, я тщательно вымылся в душе, с трудом подавив привычное желание подрочить. Мне удалось сбежать с последнего урока, и я чуть не бегом направился к Наташе, надеясь, что после вчерашней вечеринки она не пошла на занятия, и я застану ее дома одну.
Мне повезло только наполовину: Наташа и в самом деле оказалась дома, но не одна. Она встретила меня в коридоре заспанная и непричесанная. На ней был коротенький халатик, открывающий ее великолепные ноги во всей их умопомрачительной длине, и от одного их вида у меня захватило дух и зашевелилось в штанах. Однако звуки и запахи, доносящиеся из кухни, недвусмысленно говорили о том, что мне придется еще потерпеть. И в самом деле, из кухни выглянула Наташина мама в застиранном халате. В ответ на моё "Здрасте", она подозрительно меня оглядела и снова скрылась в парах чего-то жарящегося. Через полчаса мы вышли из дома, и Наташа тут же потребовала купить вина. Еще через полчаса я спускался вслед за Наташкой по темным ступенькам подвала, прижимая к груди две бутылки портвейна.
К моей величайшей радости, бункер оказался пуст. Дрожащими от нетерпения руками я наполнил вином два не очень чистых гранёных стакана. Мы выпили, и я, преодолевая неожиданное смущение, обнял Наташу. Она не возражала, но предложила "сначала еще выпить". Слово "сначала" говорило само за себя: моя подруга прекрасно понимала, зачем мы сюда пришли. Я все подливал ей вино, мечтая в душе, чтобы оно поскорее закончилось, и, от стакана к стакану, ласки мои становились все более смелыми. Я целовал ее губы, шею, слегка покусывал уши, мял ее маленькие упругие груди под тонкой тканью кофточки (лифчика она не надела) , гладил бедра и колени… Наташе явно нравилась эта игра. Она охотно отвечала на мои поцелуи, позволила стащить с себя кофту и расстегнуть джинсы, однако я прекрасно понимал, что "завести" ее мне пока не удалось. Напрасно я теребил ее соски и вылизывал языком мочки ее ушей — расшевелить мою новую подружку я не мог. Наконец, подошла к концу вторая бутылка. Наташка поднялась из-за стола и усталым голосом сказала: "Пошли! Только дверь запри". Я кинулся к двери, а она, слегка покачиваясь, направилась в дальний конец комнаты, туда, где Шатун вчера почти публично трахал свою блондинку.
Заперев дверь изнутри, я поспешил за своей пассией, скрывшейся уже за занавеской. Войдя, я увидел Наташку, лежащую на топчане, застеленном грязной простыней. Она была уже в одних трусиках и, судя по выражению ожидания в ее глазах, готова была снять и их по первому моему сигналу. Простые трикотажные трусики белого цвета трогательно оттеняли смуглое тело. Сердце сделало скачок и замерло где-то в горле. Я за секунду сорвал с себя одежду и, как обезумевший, бросился на Наташу. Без тени сомнения она стянула с себя трусы и раздвинула ноги. Это было не совсем то, чего я ожидал. Я рассчитывал применить все свои знания и полученный опыт, чтобы растопить лед своей новой любовницы, я хотел покрыть поцелуями все ее худенькое тело, мне не терпелось узнать, каков на вкус сок ее "девочки". А вместо этого я с размаху вонзил в нее своего дружка и через минуту уже разрядился фонтанчиком спермы прямо в жаркие влажные недра.
Все произошло так быстро, что я ничего не ощутил. По сути дела, это был мой первый в жизни настоящий секс. Ведь нельзя же назвать настоящим сексом тот приступ сумасшествия с сестрой Таней. А мои упражнения с Ольгой можно было назвать скорее петтингом. И вот, наконец, я по-настоящему трахнул женщину. И что же? Неужели ради этого я не спал ночами? Неужели об этом я мечтал, неистово онанируя под одеялом? Какое разочарование!
Из оцепенения меня вывел крик Наташки: "Ты что, спустил? Идиот! Козел! Ты что, охуел?" — она вскочила с постели и забегала по подвалу голая, с безумным видом, — "Тут же ни воды, ни хуя". Она выхватила из угла какую-то ржавую кастрюлю и с размаху уселась на нее. Раздалось журчание, и я почувствовал запах мочи. "Ты что, вынуть не мог?" — в голосе по-прежнему слышалась обида, — "А если я залечу? Вон Ирка уже два раза аборт делала!"
Не могу сказать, что меня тронули страдания незнакомой мне Ирки, но грязные ругательства от девушки, которую я только что держал в своих объятиях, повергли меня в шок. Я наивно верил, что думать о последствиях должен не мужчина, а женщина. Даже если и не так, то что же помешало этой психопатке предупредить меня, чтобы я вовремя вынул? Впечатление от секса, которое и само по себе оставляло желать лучшего, было испорчено окончательно. Я встал и с хмурым видом стал натягивать джинсы.
Мы вышли на улицу и, не глядя друг на друга, пошли в сторону дома, где жила Наташа. По-весеннему светило солнце, оглушительно чирикали воробьи в ветвях, покрытых распускающимися листьями, и вскоре обида растаяла, уступив место радостному предчувствию чего-то большого и светлого. Я проводил Наташу до дома и, улыбаясь встречным девушкам, зашагал по весенним улицам навстречу новым приключениям. Я молод, здоров, я стал мужчиной. И впереди у меня еще много-много таких наташ, а также свет, оль, лен, марин, да кого угодно.
Когда на следующий день во время большой перемены я сообщил Ольге, что намерен сегодня лишить ее девственности, что-то в моих глазах подсказало ей, наверное, что больше ждать я не намерен. Она смутилась, но возражать не рискнула. Всю дорогу из школы Ольга шла молча, с видом приговоренной к смерти. Дома она немедленно заперлась в ванной, и минут пятнадцать я слышал только звуки льющейся воды. Вышла из ванной она с высоко поднятой головой, в халатике, накинутом на голое тело. На бледном лице героини решительным блеском горели красные от слез глаза. Оля прошла в комнату, сняла халат, легла на кушетку, предусмотрительно постелив под попу клеенку, раздвинула согнутые в коленях ноги и закрыла лицо руками.
Я сотни раз видел ее обнаженной, но теперь как будто увидел впервые. Я видел, как сильно были стиснуты ее руки, как дрожало ее тело, как высоко поднималась ее грудь и судорожно вздрагивали ноги, раскрытые так широко, что я мог без труда любоваться розовыми складочками нежных, влажных от внутреннего сока, больших и малых губ моей подруги. Мое внимание привлекла Олина грудь. Я невольно залюбовался ею. Нежная, с белой гладкой кожей, еще не совсем сформировавшаяся девичья грудь, с розовым маленьким соском, которая поднималась и опускалась синхронно с дыханием девушки. Не выдержав, я лег рядом и припал губами к ее упругому соску. Она вздрогнула и напряглась, но тут же расслабилась и слегка выгнулась, подставляя грудь моим поцелуям. Некоторое время она еще прижимала руки к своему лицу, но я уже слышал, как стало учащаться ее дыхание. Я обхватил второй сосок пальцами и принялся его массировать. Оля с силой прижала мою голову к своей груди, а затем стала толкать ее дальше вниз. Сама же стала быстрыми движениями передвигать свое тело по скользкой подушке, и я услышал измененный, прерывающийся от нетерпения голос: "Поцелуй меня туда… я хочу еще раз… туда… " Она вдруг впилась коготками в концы моих волос, ее тело поднималось все выше и выше. Ноги раздвинулись еще шире, и я почувствовал сквозь запах мыла такой знакомый острый и нежный аромат. Я обхватил ее за ягодицы и с восторгом погрузил язык во влажную и горячую бездну… Оля застонала. Судорожно стягивая с себя одежду, я без устали слизывал ее терпкий сок, стараясь погрузить свой язык как можно глубже. Оля стонала все громче, и все сильнее прижимала мою голову к своему сокровищу. Я обхватил губами напрягшийся клитор и принялся быстро-быстро водить по нему языком. Стон превратился почти в крик, она металась по кушетке, сбив в сторону и клеенку, и само покрывало. Мы много раз занимались этим и прежде, но в этот раз было что-то особенное. Ее била конвульсия, судороги пробегала по телу одна за другой. "Господи, как хорошо… мама… а-а-а-а… мамочка… я сейчас умру… " Я тоже испытывал нечто необычайное. Член раздулся и пульсировал от прилившей крови. Я чувствовал уже толчки спермы, поднимающейся снизу по стволу моего члена, ставшего, как мне казалось, огромным, как у быка. Так мы бились в объятиях друг друга, предвкушая приближение долгожданного оргазма. Если бы эта пытка продолжилась бы еще минуту, я бы, наверное, кончил, без единого прикосновения к члену. Наконец, я услышал, как она с шумом втянула в себя воздух и замерла, тело ее напряглось, и я почувствовал, что пора действовать. Я стремительно отнял лицо от ее сладкой раковины и змеиным движением бросил свое тело вверх. Оля выгнулась дугой, сотрясаемая первой волной сильнейшего оргазма когда я, прижав ее животом к постели, попытался рывком вставить в нее свой огромный член.