— Люблю бури, — девушка поставила на подоконник исходящую паром кружку. — Они напоминают о том, как мы ничтожны по сравнению с природой.
Мигнул и погас свет. Насмешка мира над человеком.
— Я боюсь темноты.
От этого признания парень едва не рассмеялся. Такая многогранная личность, и вот в ней проявилась маленькая фобия.
— Не бойся.
Он обнял ее и прижал к себе. Они стояли перед окном смотрели на молнии. Танцовщица, не успевшая переодеться, чувствовала, как сильные пальцы поэта гладят… не, ласкают, именно ласкают ее живот.
— Что ты делаешь?
Она не попыталась убрать его руки или как-то помешать ему.
— Ничего.
Пальцы скользили по коже, словно ветер, иногда надавливая чуть сильнее. Девушка почувствовала дрожь в его руках и мягко накрыла его ладони своими, направляя ласки. Она откинула голову ему на плечо, подставляя шею под поцелуи, и он не упустил эту возможность. Его дыхание было горячим, а губы сухими. Он скинул ее ладони, сам решая, как и что ему делать. Одна рука медленно опускалась ниже, в штаны, сжимая сквозь ткань ажурных трусиков ее пах. Дыхание девушки участилось, грудь стала подниматься и опадать. Когда пальцы сомкнулись на соске, играя с ним, она выдохнула первый за этот вечер стон. Низкий, едва слышный.
— Постони для меня, — тихий шепот поэта возбуждал ее, наверное, даже сильнее чем ласки.
По кухне пронесся еще один стон — это пальцы сдвинули в сторону небольшую преграду, чтобы добраться для клитора. На ее шее сомкнулись губы, а затем он аккуратно ее укусил. Чуть-чуть, только сжал кожу зубами.
Девушке казалось, что слаще быть уже не может, но поэт демонстрировал ей, как она не права. Топ полетел в сторону, за ним отправились штаны. Вот она стоит перед ним в одних трусиках, трется спиной о его грудь и мечтает, чтобы этот момент не кончался. Последнюю деталь своего туалета она снимает сама, нагибаясь перед ним, открывая доступ к своему влагалищу. Но как только она распрямилась, он подхватил ее на руки и понес в спальню. Прохладный шелк покрывала, вжик молнии, шелест снимаемой одежды.
Ей так плохо видно в темноте, но она чувствует жар мужского тела. Гость наклоняется над ней и целует. В губы, в шею, в плечи, в ключицы. Медленно проводит языком по груди, справа налево, от одного соска к другому. И снова спускается, целуя живот. Все ниже и ниже. Горячее дыхание шевелит аккуратно подстриженные волоски, а затем влажный язык касается клитора. Танцовщица изогнулась в спазме удовольствия. За окном громыхнул гром. Поэт медленно и обстоятельно, растягивая удовольствие, водил языком по этой точке удовольствий, одновременно поглаживая живот и ноги девушки.
Она сжимала его голову пальцами и стонала, метаясь по подушке. Но вот он остановился, новый поцелуй в губы, и она чувствует вкус своих собственных соков, а также как что-то горячее касается ее лона. Она открыла глаза, и в этот момент он вошел в нее: резко, сильно, стремясь сразу достать до ее самых глубоких закутков. Девушка застонала от удовольствия и боли. Он наполовину вышел из нее, а затем снова с силой вонзился. Девушка уперлась руками ему в грудь.
— Мне больно…
Но он развел ее руки и прижал запястья к кровати.
— Потерпи чуть-чуть, девочка, — в его шепоте внезапно прорезались те самые льдисто-стальные нотки, которые она услышала в кафе.
Резкое движение его бедер, и девушка чувствует, как он упирается во что-то внутри нее, как растягивается под давлением влагалище.
*****
— Пожалуйста…
Парень затыкает ей рот поцелуем, но ослабляет давление.
Медленные, мощные движения тазом. Она сотрясается под его толчками, поцелуями и укусами. Он груб, он делает больно, но ей с ним хорошо.
— Быстрее…
Тихий выдох, словно детонатор. Молодой человек прижимает ее к кровати и быстрыми, резкими движениями вгоняет свой член в ее лоно.
Еще чуть-чуть…
Еще самую…
Девушку накрывает волной, распространяющейся по всему телу, она стонет. Громче и громче, стон переходит в крик… . и вот он обрывается. Она чувствует, как его семя наполнило ее… как болят запястья, сжатые сильными пальцами, как саднит от укусов шея. И Как ей хорошо… .